Феникс в полете - Шервуд Смит

Но Локри даже не смотрел в их сторону. Прищурив серые глаза, он изучал Аркада, который просто сидел, беззаботно улыбаясь. Локри наклонился и, не спрашивая, набрал код третьего уровня.

Никто не проронил ни слова, когда они вновь углубились в игру. Лицо Брендона оставалось отрешенным, но руки уверенно, не задерживаясь, порхали по клавишам.

Грейвинг перехватила взгляд Иварда, и они отошли к его пульту, отвернувшись, чтобы их не было слышно.

– Как ты думаешь, Локри мошенничает? – прошептал Ивард.

– Он всегда мошенничает. Он и Марим, – ответила Грейвинг. – Вот почему я говорила тебе никогда не играть с ними.

По тому, как поежился Ивард, она поняла, что он пренебрегал её советом и, как следствие, отработал не одну вахту на работах, которые Марим и Локри не любили больше всего. Ну что ж, это научит его слушать, что она ему говорит. Научит не играть с ними – или научит мошенничать,

Она снова сжала губы, решив воздержаться от упреков. Она знала, что и она, и её брат могли бы в определенных обстоятельствах выиграть и у Марим, и у Локри; Ивард обыграл дважды даже Маркхема. Но не когда они мошенничают.

Грейвинг ненавидела мошенничество в играх. В жизни другое дело, там все и всегда мошенничают. Это ясно. Этого можно ожидать. Поэтому игра должна вестись по правилам. Иначе это не игра. Это та же жизнь.

Локри оторвал руки от клавиш и откинулся в кресле. Его ленивая улыбка имела на этот раз немного удивленный оттенок.

– Наконец-то, – произнес он, потирая подбородок, – ты хоть немного обратил на меня внимание, прежде чем испарить.

Брендон покачал головой.

– Извини, – сказал он. – Я просто вспомнил...

– Что?

Странное дело, но этот вопрос, пусть и тихо, но вырвался у Иварда, который вообще почти не открывал рта, когда в помещении находилось больше двух человек. А Локри так просто игнорировал его.

Впрочем, Крисарх с улыбкой повернулся к нему.

– Мой брат, Семион, в первый раз играл со мной, когда мне было... гм... лет десять. Он от меня живого места не оставил, конечно, но... – Он поднял взгляд, удивленно нахмурив бровь. – Я вот думаю теперь, не было ли это своего рода испытанием.

«Один – ноль в пользу Аркада», – подумала Грейвинг, приложив все усилия к тому, чтобы её лицо осталось бесстрастным, в то время как острые скулы Локри слегка покраснели.

Разумеется, этот обмен взглядами остался совершенно незамеченным Ивардом. Он был совершенно счастлив уже от того, что панархист счел его достойным собеседником. Ивард сделал маленький шаг вперед и осмелился отпустить еще одну реплику.

– Вы хорошо... – Он оглянулся, и рот его захлопнулся сам собой.

На мостик ворвалась Марим.

– Эй, кто тут режется на третьем? Я увидела это на мониторе в кают-компании... – Она с любопытством уставилась на Брендона. – Ты, Аркад? А я и не знала, что вместе с богатством знать наследует еще и мозги.

– Тогда ты просто дура, Марим, – произнес новый голос. Следом за ней вошел Монтроз с книгой под мышкой. Кто еще следил за этой игрой на своих мониторах? – Сорок семь поколений правителей не могли не оставить в нашем молодом пассажире некоторых способностей.

Марим хлопнула по выключателю пульта.

– Сыграй со мной, – потребовала она. – Нет, лучше сыграй против нас с Локри.

– Но ты же мошенничаешь, – заметил Локри с таким невинным выражением лица, что Грейвинг с трудом подавила смех.

– Ты тоже, говнюк, – отпарировала Марим.

– Я сыграю с вами обоими, – сказал Брендон. – Так уж вышло, что последние несколько лет у меня и занятий других почти не было.

Монтроз отложил свою книгу.

– Вообще-то, я не особенно интересуюсь играми, – заявил он, – но на эту посмотрю с удовольствием.

Марим плюхнулась в кресло, и они начали все снова. Грейвинг включила свой пульт, и Ивард перебрался к ней, так что они могли следить за игрой. Грейвинг села так, чтобы видеть одновременно экран и игроков.

На этот раз, как она заметила, Брендону пришлось погрузиться в игру целиком. Она решила, что в Марим он встретил более интересного соперника: она играла быстрее Локри, мгновенно принимая решения, которые могли оказаться гениальными или опасно глупыми, но и в том и в другом случаях неожиданными. Локри создавал ей надежный тыл; все его действия диктовались железной логикой. На этот раз Брендон проиграл, но победа далась его соперникам нелегко – и на этот раз ни один из этих двоих не смошенничал.

Монтроз в восторге захлопал в ладоши.

– А знаете, я, пожалуй, и сам сыграл бы, хоть и не занимался этим вот уже...

Его перебил сигнал коммуникатора.

– Камбуз, – фыркнула Марим. Монтроз нажал на клавишу:

– Что там у тебя, Осри?

– Этот соус. Он как-то странно пахнет. – В голосе звучали панические нотки.

– Сейчас иду. – Монтроз оторвал руку от клавиши, вздохнул и встал. – Из этого парня никогда не выйдет настоящего кока. Он хуже даже... – он протянул руку и хлопнул Иварда по плечу, – ...тебя, – закончил он и вышел.

– Еще раз! – потребовала Марим. Брендон отрицательно покачал головой.

– Я бы выпил чего-нибудь.

Крисарх вышел и повернул в сторону кают-компании. Ивард вышел следом, по обыкновению передвигаясь чуть съежившись, будто ожидал за каждым углом поджидающую его шайку шпаны. По волнению брата Грейвинг поняла, что он собирается просить Аркада сыграть с ним. Она решила пойти за ними. Ей еще надо добиться того, чтобы Ивард нашел себе место в экипаже – в конце концов, именно с этими людьми ему предстоит жить и работать. Она не позволит любому знатному типу побить его просто так.

В кают-компании Брендон подошел к автомату и заказал себе кружку кафа. Ивард неуверенно мялся в дверях, за ним – Грейвинг. Прежде чем Ивард успел заговорить, Брендон повернулся в другую сторону и вдруг замер. Заглянув в дверь, Грейвинг увидела Вийю, сидевшую за одним из столиков с тарелкой еды.

Брендон смотрел на нее, явно колеблясь. Вийя жестом пригласила его за её столик.

Ивард подошел к игровому пульту и принялся играть в фалангу сам с собой. Грейвинг поколебалась, но любопытство перевесило, и она уселась так, что не видела капитанский столик, но слышала все, что за ним говорилось.

– Вы читаете чужие сознания все время, или вам надо сконцентрироваться? – спросил Брендон.

– Я не читаю чужих умов, – сказала Вийя. – Я темпат, не телепат. Но то, что вы хотите говорить со мной, ясно и так.

Последовала долгая, нерешительная пауза. Почему, подумала Грейвинг, неужели он попытается предпринять что-то? Или просто подбирает слова? Вийя тоже молчала, и Грейвинг представила себе, как она сидит, в упор глядя на него своими глазами, такими темными, что трудно различить, где зрачок, а где радужка – это напоминало Грейвинг вулканические озерца зимой.