Ярчайшая мечта - Кэтрин Кингсли

– И тут жена, – тихо заговорила Али, положив руки ему на грудь, – решила преподнести мужу еще один рождественский подарок. Только ты сиди совсем неподвижно, понял?

– О господи!.. – простонал Андре, тотчас сообразив, что сейчас последует.

– Помолчи! – приказала Али.

Наклонившись к его груди, она принялась покрывать ее поцелуями и покусывать соски. Затем перешла на живот, и Андре невольно застонал, а все тело его было как в огне. Через несколько секунд он крепко зажмурился и затаил дыхание – губы Али все ближе подбирались к его возбужденному естеству. Когда же губы ее сомкнулись вокруг его набухшей плоти, Андре содрогнулся и громко простонал:

– О, пощади!..

Но Али, на мгновение приподняв голову, заявила:

– Никакой пощады! – А потом снова принялась терзать его.

Когда Али, на несколько мгновений отстранившись, затем оседлала его, Андре шумно выдохнул и прохрипел:

– О, как хорошо!..

А Али тотчас же начала двигаться.

– Не шевелись, – шепнула она, постепенно ускоряя движения.

Андре тихо застонал и закрыл глаза. Теперь все его ощущения сконцентрировались в области паха – это место превратилось в центр его вселенной. А влажная и шелковистая женская плоть неистово скользила по нему – то вверх, то вниз. В какой-то момент он вдруг услышал хриплые крики жены, а затем – свои собственные, доносившиеся словно издалека. «Кажется, Али сейчас сделала со мной то же самое, что я с ней два месяца назад», – внезапно промелькнуло у него. И в тот же миг ему, наконец, стало понятно, что с ним тогда произошло. Более того, он понял, чего добивалась Али. Она по-своему, очень по-женски, показала ему, что почувствовала тогда.

В Лондоне наступила пора цветения – очень кстати, по мнению Али. Через неделю должна была состояться свадьба Хэтти, и вся красота апреля порадует невесту в ее самый счастливый день.

Али смотрела, как любимая подруга, сосредоточенно нахмурившись, выбирала материю для свадебного наряда. И она вся прямо-таки светилась – это бросалось в глаза. Что ж, ничего удивительного. Ведь Хэтти чувствовала себя любимой, и, к тому же, она наконец-то избавилась от своей аллергии. Спасибо Андре!

Хэтти превратилась в настоящую красавицу. Глаза ее больше не краснели и не слезились, кожа стала чистой, а носик приобрел весьма изящные очертания. Но изменения коснулись не только ее внешности. Она еще и обрела уверенность в себе.

Мэтью же бродил вокруг нее с видом человека, ставшего свидетелем настоящего чуда. Али не помнила его таким возле себя, но ей это очень нравилось, потому что теперь-то она была совершенно уверена: Мэтью влюбился по-настоящему. И он, конечно же, тоже это понимал.

Али очень хотелось, чтобы Андре любил ее точно так же, но она понимала: нужно пользоваться тем, что имеешь, и не проявлять глупой неблагодарности, рассчитывая на большее.

– Какой цвет лучше? Как ты думаешь, Алексис? – обратилась к ней Хэтти. – Голубой или зеленый?

– Разумеется, зеленый, – откликнулась Али. – Ведь это – цвет твоих чудесных глаз.

Подруга просияла.

– Ну, не красный же… Конечно, ты права. Да, только зеленый.

Хэтти отправилась в заднюю комнату, чтобы посоветоваться со своей портнихой, а Али принялась смотреть в окно, думая об Андре. Когда же у него закончится его деловая встреча? Она знала, что ему не хватало терпения выдерживать походы по магазинам, но он тем не менее мирился с этим.

Вообще-то он много с чем мирился и со всеми был очень мил – даже в лондонском высшем обществе заметили это. Все говорили о том, что герцог Монкрифф повсюду появлялся с молодой супругой, был очень внимательным к ней и приветлив с ее подругами. Али невольно усмехнулась. Интересно, что эти люди сказали бы, узнай они, что муж по-настоящему ее не любил.

В этот момент в лавке появился Андре.

– Чему ты так радуешься? – спросил он, обнимая ее за талию.

– Просто так. – Она прильнула к нему. – Рада, что ты пришел.

– Да? – Андре совершенно непристойным образом сжал ее ягодицы – хорошо хоть, что додумался загородиться от чужих взглядов. – Вот и отлично! Поехали домой, и я тебя еще больше порадую.

– Андре, иногда я удивляюсь тебе. – Она с улыбкой отстранилась.

– А я иногда удивляюсь тебе, дорогая, – ответил муж. И вдруг замер – в этот момент звякнул дверной колокольчик.

Али заволновалась, увидев грозное выражение на лице мужа. Она медленно обернулась – и увидела расплывшуюся фигуру миссис Херрингер, протиснувшуюся в дверь лавки. Али прижала ладонь к губам, чтобы не вскрикнуть. И на нее обрушились ужасные воспоминания. Вот миссис Херрингер дергает ее за руку… Вот обзывает ее самыми последними словами… А вот смотрит на нее с невыразимым презрением…

Али сделалось дурно, и она тихо застонала.

Обняв жену за плечи, герцог развернул ее в другую сторону и подвел к стулу.

– Посиди здесь, – прошептал он. – И не смотри туда. Сейчас я сделаю все, что нужно.

Али подчинилась, но все же украдкой наблюдала за Андре. А тот уже подошел к прилавку, где стояла кошмарная миссис Херрингер, указывавшая пальцем на образцы тканей.

Андре же поморщился и воскликнул:

– Отвратительно! Просто невероятно! Терпеть не могу, когда жалкое ничтожество выдает себя за что-то более или менее приличное!

Миссис Херрингер в негодовании обернулась.

– Вы это мне, сэр? О!.. – Она выпучила глаза. – О боже! Ваша светлость!.. Какой счастливый случай!..

– Неужели? Хм… А я-то думал, что уже больше никогда не увижу вас, миссис Херрингер.

– Но почему? – удивилась она. – Ведь всем известно, что вы вернулись и женились. Примите мои поздравления.

Андре едва заметно улыбнулся.

– Благодарю, – кивнул он.

А миссис Херрингер, приободрившись, заявила:

– Все с такой любовью говорят о вашей дорогой герцогине, ваша светлость.

– Правда? Ну… наверное, это потому, что мою жену охотно принимают в обществе. Кроме того, она очень хороша собой.

– Да-да, естественно, – проворковала миссис Херрингер. – Все говорят, что она необыкновенно хороша.

– Но интересно, – в задумчивости проговорил Андре, – что бы эти «все» сказали, если бы я женился на турецкой проститутке?

Али вздрогнула и чуть не упала со стула. А толстуха Херрингер пролепетала:

– Я… Ах, ваша светлость, вы шутите?..

– Нет-нет, я не шучу, миссис Херрингер. Я очень серьезен. Как вы считаете, ваше отвращение к выходцам из других стран разделяют только англичане или же нетерпимость – всеобщая болезнь?

Толстуха раскрыла рот… и не смогла вымолвить ни слова – таращилась на собеседника и лишь молча хлопала глазами.