Волонтер: Нарушая приказы - Александр Владимирович Шувалов

– Еще немного, Вус, – проговорил Андрей, – и мы приедем на место.

Казак кивнул.

Они свернули к берегу и начали въезжать в гору. Лошадке тянуть сани стало тяжело. Золотарев соскочил прямо в рыхлый мягкий снег. Казак заметил, что теперь он никого не везет, остановил лошадку.

– Пойду пешочком, – пояснил граф, – тут уже недалеко. Вон видишь на горе дом? Вот к нему и езжай.

Не спеша, а куда теперь было спешить, Андрей поднимался по дорожке проложенной монахами. Вскоре он остановился, вытащил трубку и закурил. Постоял так минуту, затем присел и потрогал белый девственный снег. В этой эпохе Золотарев ни разу не видел, чтобы тот был черным от копоти. Вдруг до него донесся откуда-то сверху детский смех. Андрей посмотрел вверх и увидел бегущего по дороге мальчишку. Отцовское сердце екнуло, и он понял, что бежавший был его сын – Силантий. С криками – «Папа! Папа!», тот кинулся в распростертые руки отца. Граф нежно прижал отпрыска, затем посадил на закорки и понес к дому.

Марта ждала его у ворот. Рядом стоял Юстас Лемме. Андрей отдал ему сына и обнял жену.

– Как же я скучал, – прошептал он.

Они вошли во двор. Андрей на секунду остановился и оглядел дом. Здесь он прожил всего лишь месяц, пока генерал Квятковский не привез приказ Петра о том, что граф Золотарев должен сопровождать царевича Алексея в Англию.

«Как же они жили все это время в этих краях, – подумал Андрей, смотря на супругу и детей. – Неужели ходила с Лемме смотреть, как веселятся местные крестьяне под гусли?»

Уже за столом, эстонец вспомнил о двух оставшихся у него бутылочках с итальянским соусом. Одну он решил схоронить до лучших времен, а другой побаловать местного батюшку, старосту и кузнеца. Глядишь, понравится, и начнут выращивать томаты. Вот только встретиться решил с ними, после того, как отдохнет. Распорядился предоставить комнатку для казака.

Вечером у него с Вусом состоялся разговор. Казак просил Буревестника отпустить его обратно в Сечь.

– Отдохнешь немного, а потом отправишься обратно, – предложил Андрей.

Но, казак, ни за что не хотел оставаться и, взяв лошадку из конюшни графа, а Лемме за время его отсутствия приобрел пять штук, так как считал, что те в хозяйстве понадобятся. Уехал.

На следующий день к нему явились гости, настоятель, правда, пришел недовольный.

– Ты должен был сам прийти в монастырь, – проговорил монах, – а не ждать когда батюшка сам к тебе пожалует, – подмигнул, – небось – нагрешил в дороге.

Затем появился староста, да не один. С ним был тот самый мастер, что делал гусли. Принесли балалайку. Продемонстрировали ее Андрею. Граф остался доволен. Опробовали вечером, когда Золотарев предложил организовать в этих диких краях – ассамблею, на подобии тех, что устраивал Петр.

Когда обед в обществе элиты закончился, и староста с настоятелем ушли, пришел кузнец. Афанасий сообщил, что усовершенствовал горелку и теперь шар мог держаться в воздухе полчаса. Разочаровал, что с идеями мускулолета и парусами ничего не получилось. Первый не смог взлететь, как ни крутили педали кузнец, да Лемме.

Сам же Андрей поразил всех троих соусом, но больше всего старосту. Тот начал расспрашивать из чего тот сделан. Пришлось рассказывать. При пояснении вопросов становилось все больше и больше. Во-первых, пришлось объяснять, что такое помидоры? Во-вторых, смогут ли они расти в этой местности? В-третьих, как доставить их в Московское государство? В-четвертых, как создается сам соус и почему он так долго не портится?

Узнав ответы на все вопросы, староста вдруг предложил пригласить к Андрею купцов и поинтересоваться согласятся ли те возить соус из Италии. Для начала, а уж потом, раз уж выращивать томаты в этих краях можно (пусть и в специальных домиках) привезти сами эти растения.

– Идея хорошая, – согласился Андрей, – я бы и сам ею занялся, да вот только хотелось бы побывать подольше с женой и детьми.

Жизнь в поместье тянулась медленно. Несколько раз с кузнецом сходили на охоту. Афанасий продемонстрировал неудачный мускулолет. Андрей даже крутанул пару раз педали, да вот только взлететь тот не смог. Попробовали с горы. Взлететь то взлетели, но вот пролетели совсем ничего, да и не везде есть возвышенности.

Как-то сидя в кузнице, Афанасий притащил щелочь для помывки рук. Андрей по глупости сыпанул туда алюминиевую стружку. Дым, возникший в результате химической реакции, заставил вспомнить эстонца азы химии.

– Водород, – прошептал граф, – водород.

Кузнец удивленно посмотрел на Золотарева.

– Водород, газ, что легче воздуха, – попытался пояснить Андрей. – Если им наполнить оболочку шара, то тот будет держаться в небе долго и без всякого подогрева, кстати, опасен тем, что взрывоопасен.

Афанасий понял, что сей дым легче воздуха и рядом с Андларом наполненным таким газом лучше не курить.

Зимой, как выяснил Андрей, молодежь деревни собиралась в одном из домов. Прогулявшись туда, граф продемонстрировал балалайку. С появлением сего дивного, как заметил батюшка, инструмента жизнь некоторым образом изменилась.

А уже в начале марта прибыл человек из Ярославля. Вести, что привезенные им, были неприятные. Скончался князь Степан Ельчанинов. Гонец протянул письмо, в котором сообщалось, что Петр прощает все прегрешения графа Золотарева перед ним и жалует тому земли Ельчаниновых и титул князя.

Андрей не знал, что и делать. С одной стороны он получил поместье и титул, делавший его равным с князем Меншиковым, но с другой – он лишался такого ценного человека, как кузнец Афанасий. Поэтому попросил гонца подождать. Минут двадцать думал и наконец, написал письмо к Петру, с просьбой остаться на берегах реки Шексны, где он будет более полезен, чем в Ярославле.

Через месяц, вернувшийся от Петра гонец, принес весть, что государь оставляет за графом титул князя, для чего послал грамоту, подтверждающую полномочия, но при этом часть земель, некогда принадлежавших Ельчанинову, оставляет за собой.

Ну, это графа, а теперь уже князя Золотарева устраивало, но тут вмешалась Марта. Она утверждала, что обижать старика Ельчанинова нехорошо, ведь Андрей дал слово умирающему князю. Да и разбрасываться богатством не дело. Эстонец был вынужден признать правоту ее слов. Как-то он не заметил, но на секунду потерял ту хватку, которой он обладал в своей прошлой жизни. Тогда Андрей не упустил бы возможность – получить прибыль. Он заикнулся насчет кузнеца, дескать, вряд ли тот захочет покинуть обжитые места, ведь тут у него предки похоронены.

– А с кузнецом я поговорю, – сказала женщина.

Через два дня, после описываемого события, пришел Афанасий и сообщил, что согласен отправиться с Андреем в Ярославль, но с условием, что он выкупит его у монастыря. Как выяснилось, что все крестьяне, проживавшие в селе, принадлежали монастырю, и батюшка мог просто не отпустить кузнеца. Тут уж пришлось Андрею в ход пустить свой талант – бизнесмена.