📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДетективыЧаша и крест - Нэнси Бильо

Чаша и крест - Нэнси Бильо

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 72 73 74 75 76 77 78 79 80 ... 137
Перейти на страницу:

— Если вы не в силах смотреть на казнь, так и быть, можете опустить голову и закрыть глаза. Терпеть не могу, когда распускают нюни, — сказал он мне еще в Говард-Хаусе, когда я садилась на лошадь.

— Не беспокойтесь, я не стану плакать, — отозвалась я. — Мне не впервой видеть, как людей убивают перед толпой зевак.

Сейчас мы стояли на холме, возвышавшемся над Тауэром. За нашими спинами раскинулся город. Между Лондоном и пространством, на котором был расположен Тауэр, проходила граница, обозначенная церковью Всех Святых и тесной кучкой домов. Сюда уже стеклось множество народу; огромная толпа окружила высокий, усыпанный соломой помост, где скоро должны были умереть Генри Кортни и барон Монтегю. Я заметила, что среди присутствующих довольно много особ, состоящих на королевской службе, в мехах и с золотыми цепями на груди. Как это было не похоже на грубую толпу, радостными воплями приветствовавшую сожжение на костре Маргарет. Сегодня никто не смеялся, не слышно было веселых криков, но я ни на секунду не могла представить себе, чтобы хоть кто-нибудь из них пришел сюда оплакивать судьбу осужденных на казнь.

В любом случае я старалась не обращать внимания на этих людей — всех вместе и каждого в отдельности; я сосредоточенно молилась. Генри Кортни был признан виновным в заговоре с целью свержения короля. Объявили, что мой кузен также собирался женить своего сына Эдварда на леди Марии, чтобы в дальнейшем они правили страной вдвоем. Я знала, что это грязная ложь. Гертруду не допрашивали и не пытали, но ни жену, ни сына Генри из темницы не выпустили. Что касается барона Монтегю, то его обвинили в сочувствии антимонархическим взглядам его брата, кардинала Реджинальда Поула.

Я выпрямилась. Сегодня я буду тверда и не подведу Кортни и Монтегю.

Не подведу я и брата Эдмунда. У меня есть план, как добыть свободу для нас обоих, как вырваться из лап Норфолка и Гардинера. Шансов на успех, конечно, мало. Мое положение и без того ужасно, а осуществление этого плана может лишь усугубить его. Но я не покину Тауэр-Хилл, не попытавшись любой ценой исполнить свой смелый замысел.

Кто-то обратился к Норфолку по-французски. Я повернула голову и сразу узнала Юстаса Шапуи, посланника императора Карла. Того самого, которому, по словам Генри Кортни, Гертруда поверяла дворцовые тайны.

— Его величество должен, конечно, принимать меры, чтобы наказать предателей, но… Боже мой, как все-таки печально это зрелище, — сказал Шапуи.

Я ждала, что он вспомнит меня как фрейлину, служившую Екатерине Арагонской в изгнании в последние недели ее жизни. Но он лишь с величественной учтивостью отвесил мне полупоклон — так кланяются даме благородной, но занимающей в обществе незначительное положение — и прошел дальше.

За спиной у меня все громче раздавались мужские голоса.

— Да благословит вас Господь, милорд Кромвель, вы стали для Англии Его орудием, вы избавили нас от этих грязных предателей, — произнес кто-то.

Ага, значит, там Кромвель.

Как жаль, что я не успела морально подготовиться к этой встрече. Этот человек — главный министр короля, именно по его инициативе были арестованы мои друзья. Если сейчас я обернусь и посмотрю Кромвелю в глаза, твердость духа моего может поколебаться. Но меня так и подмывало увидеть лицо врага всякой добродетели и праведности.

Крепко сжав в руке распятие, я обернулась.

Около полудюжины нетерпеливых и суетливых придворных окружало невысокого широкоплечего человека средних лет в простой черной одежде. Лицо его я увидела не сразу, только когда один из придворных чуть отступил в сторону. Вот он, всесильный министр Генриха VIII. Кромвель стоял от меня футах в десяти, не больше.

Как, однако, он некрасив. Нездоровая бледная кожа: сразу видно, что этот человек избегает бывать на солнце. Воротник подпирает двойной подбородок, стало быть, он не дурак поесть и выпить. Толстые губы сластолюбца недовольно кривятся. Узко поставленные серые глазки тяжело смотрят на собеседника — особу духовного звания: Кромвель сначала внимательно слушает того, а потом что-то ему отвечает.

Мысль возникла у меня в голове сразу, она поднялась из глубины души, как чистая родниковая струя из земли: «Я проклинаю тебя, Томас Кромвель! Ты еретик, убийца и разрушитель! Но я молю Бога, чтобы настал день, когда я буду в рядах тех, кто низвергнет тебя!» Сила собственной ненависти потрясла, но одновременно и укрепила меня, как прохладная родниковая вода подкрепляет силы усталого путника. Значит ли это, что я разгадала последнюю часть пророчества? Трудно сказать. Но в тот момент, стоя под дождем на Тауэр-Хилл, я не сомневалась, что стану одной из тех, кто покончит с главным министром короля Томасом Кромвелем.

Не успел Норфолк дернуть меня за рукав, чтобы я отвернулась, как Кромвель перевел взгляд со священника на меня. Словно каким-то чудом подслушал мои ужасные мысли. Наши глаза ненадолго — секунды на три, не больше — встретились. И за этот краткий миг пронзительный взгляд его серых глазок оценил меня со столь потрясающей точностью, что в груди у меня сперло дыхание, а земля качнулась под ногами.

— Не пяльтесь на него так, это неприлично, — прошипел герцог Норфолк, когда я снова повернулась к эшафоту.

Я глубоко вздохнула, и наваждение прошло.

А буквально через мгновение к нам подбежал человек, которому надо было непременно знать, кто я такая. Нет, это был, разумеется, не Кромвель, а господин Томас Риотсли, худющий, с длинной рыжей бородой. Он приходился мужем той самой толстой даме, с которой я познакомилась на приеме у Гертруды. Риотсли принялся болтать с Норфолком и Сурреем, явно ожидая, что меня ему представят.

— Это Джоанна Стаффорд, — неохотно сказал, уступая его назойливости, Норфолк.

— Ах да… очень приятно, — пролепетал Риотсли. Он несколько секунд стоял передо мной и ждал продолжения, но, увидев, что я молчу, быстро откланялся и ушел.

— Побежал докладывать Кромвелю, — пробормотал Суррей.

Норфолк злобно выругался, но его слова потонули в шуме: толпа заволновалась. Все головы повернулись в сторону Темзы. Вот он, шест с плывущим флагом, который лениво развевается над стеной, огораживающей проход к Средней башне. И через минуту я увидела группу лейб-гвардейцев. Вслед за ними появились Генри Кортни и барон Монтегю. Навстречу им вышла еще одна группа людей; я догадалась, что это городские шерифы, и руководить всей церемонией будут именно они, а не надзиратели Тауэра. Слава богу, я не увижу сэра Уильяма Кингстона, одно лицо которого всегда наводило на меня ужас.

Приговоренные поднимались по дорожке, ведущей на самый верх Тауэр-Хилла, и я увидела, чего стоил им месяц пребывания в застенках. Первым шел маркиз Эксетер, он страшно исхудал. Несмотря на то что шел дождь и было холодно, ему не позволили надеть камзол. На Генри были только темные рейтузы, перепоясанные веревкой, и белая сорочка. Она насквозь промокла и прилипла к его телу. Следом за моим кузеном шагал барон Монтегю, также одетый лишь в рейтузы с рубашкой. Лицо его так осунулось, что он казался привидением, плывущим по воздуху по склону холма. Когда барон подошел ко мне ближе, я увидела, что сорочка у него порвана на груди, поросшей седыми волосами. Как страшно было видеть их обоих в таком виде.

1 ... 72 73 74 75 76 77 78 79 80 ... 137
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?