28 мгновений весны 1945 года. Иллюстрированная версия - Вячеслав Алексеевич Никонов

После совещания Кейтель снова просил фюрера «о беседе тет-а-тет. Однако Гитлер пожелал, чтобы присутствовали Йодль и Кребс. Причина стала мне ясна сразу: он хотел укрепиться в своем решении перед свидетелями! Мою новую попытку побудить его оставить Берлин фюрер категорически отверг. Но обсуждение на сей раз шло совершенно спокойно…

– Лишь доверие ко мне – вот что дает вообще какой-то шанс на все еще возможный успех. А потому эту борьбу за Берлин я доведу до конца сам!»

Кейтель поинтересовался:

– Начались ли переговоры с вражескими державами и кто именно ведет или будет их вести?

– О капитуляции говорить еще рано, – ответил Гитлер. – Переговоры нужно вести только тогда, когда будет достигнут хоть какой-то успех, в данном случае – в Берлине. Я уже довольно давно разрешил вести переговоры с Англией в отношении Италии и немедленно дам Риббентропу указание насчет дальнейших шагов в этом вопросе.

Ставка командования вермахта 24 апреля обосновалась в Крамнице – севернее Потсдама. Именно оттуда в тот день пришли окончательно оформленные приказы. «12-я армия должна была наступать на восток в направлении Ютербога, соединиться там с пробивавшейся на запад 9-й армией, а затем вместе с ней перейти в наступление с целью освободить Берлин», – пишет фон Типпельскирх.

Многие берлинцы, у кого еще остались батарейки для радио и кто мог слушать новости, заволновались и обрадовались, услышав заявление Йозефа Геббельса о продвижении 12-й армии генерала Венка к Берлину. Другие, напротив, испугались – это могло только затянуть их мучения. «Забившись по подвалам, бомбоубежищам и огромным бетонным зенитным башням, берлинцы желали, чтобы это сражение скорее закончилось, – пишет Энтони Бивор. – В убежищах нечем было дышать, а давка была настолько большой, что никто не мог добраться до туалета или набрать хоть немного воды. В кранах воды уже давно не было. Вода была только в колонках на улицах, но там непрерывно рвались снаряды. Разрушенный город теперь называли Reichsscheiterhaufen – “погребальный костер рейха”».

И берлинцы еще не знали, что у них появился новый защитник. Борман скупо записал в дневнике: «Генерал Вейдлинг назначен комендантом г. Берлина». Тот самый, которого еще накануне Гитлер по доносу собирался расстрелять. Вейдлинг расскажет, как ночью его пригласили в имперскую канцелярию.

«Кребс сообщил мне следующее:

– В связи с впечатлением, которое Вы вчера произвели на фюрера, он назначает Вас командующим укрепрайоном Берлина. Поезжайте немедленно на командный пункт укрепрайона в Хоенцоллендам и сообщите мне о приеме командования.

Я мог только ответить:

– Лучше бы Гитлер оставил в силе приказ о моем расстреле, тогда, по крайней мере, меня миновала бы сия чаша-

Берлин оборонялся не сплоченными войсками, а наспех собранными штабами и соединениями. Откуда-то достали более или менее подходящих офицеров в качестве командиров.

Принимая командование оборонительным районом, я понял, что действительным командующим является комиссар укрепрайона Берлина доктор Геббельс со своей свитой».

День 24 апреля в битве за Берлин стал во многом решающим. Советские войска добились успеха по трем направлениям, обрекая все планы Гитлера на немедленный провал и делая положение защитников города безнадежным.

Во-первых, перешеекна юго-востоке Берлина, соединявший войска 9-й немецкой армии генерала Буссе (франкфуртско-губенской группировки) со столицей, был перерезан ударами войск 1-го Белорусского фронта с севера и 1-го Украинского – с юга. Как это было, рассказал Василий Иванович Чуйков: «24 апреля войска армии продолжали наступление на всем фронте, отбрасывая противника к центру города. В этот день в районе аэропорта Шеневейде соединились войска 8-й гвардейской армии с войсками 1-го Украинского фронта. Тем самым берлинская группировка противника была рассечена на две части: берлинскую и франкфуртско-губенскую.

Сильная губенская группировка противника в составе 9-й полевой и 4-й танковой армий – всего 30 дивизий – действовавших юго-восточнее Берлина, оказалась в кольце наших войск. В связи с этим 8-я гвардейская армия, в полосе наступления которой действовали переправившиеся соединения 1-й гвардейской танковой армии, приказом фронта была повернута на северо-запад – на центральную часть Берлина».

Артиллеристы капитана Варенникова 24 апреля форсировали Шпрее и достигли станции Трептов-парк. «Мне запомнился один тяжелый случай, происшедший на перекрестке у этой станции. Захватывая одно здание за другим, штурмовые группы относительно неплохо продвигались вперед. Иногда, к сожалению, допускались огрехи: какой-нибудь этаж или квартиру забывали “провентилировать”, наши подразделения уходили вперед, а там оставались немцы-фанатики, которые затем открывали огонь в спину. Были напрасные жертвы. И все потому, что срабатывал фактор русской доверчивости: несколько квартир подряд выбросили в окна белые флаги (в основном простыни) – наши решали, что здесь люди настроены мирно, и шли дальше. А им в затылок – очередь из пулемета или фаустпатрон. Такая вот доверчивая русская душа».

Коневу тот день тоже запомнился: «Еще в 10:30 пришло известие: 71-я бригада из армии Рыбалко вышла с запада к Басдорфу… восточная часть которого еще 23 апреля была занята частями 8-й гвардейской армии и 1-й танковой армией 1-го Белорусского фронта. Так произошло соединение войск 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов в тылу 9-й немецкой армии».

Вторым успехом стала появившаяся возможность у сомкнувших ряды внутри города войск Жукова и Конева теснить противника с запада и с юга и прорываться в центральные районы. Жуков вспоминал: «24 апреля 5-я ударная армия, ведя ожесточенные бои, продолжала успешно продвигаться к центру Берлина, к площади Александерплац, к дворцу канцлера Вильгельма, Берлинской ратуше и Имперской канцелярии.

Герой Советского Союза генерал-полковник Николай Эрастович Берзарин 24 апреля 1945 г.

© Евгений Халдей /РИА Новости

Учитывая наиболее успешное продвижение 5-й ударной армии, а также особо выдающиеся качества ее командарма Героя Советского Союза генерал-полковника Н.Э. Берзарина, 24 апреля он был назначен первым советским комендантом и начальником советским гарнизоном Берлина». Писатель Всеволод Вишневский записал в дневнике: «Комендантом города назначен командующий Н-ской ударной армией генерал-полковник Берзарин. Это один из культурнейших генералов в Красной армии. У него есть масштаб». Полагаю, и возможностей у него было побольше, чем у Вейдлинга.

Конев в пять утра выехал к Рыбалко, чтобы увидеть собственными глазами, как проходит операция по форсированию Тельтов-канала. Маршал напишет: «Перед нами лежал фронтовой город, осажденный и приготовившийся к защите.

Если бы во главе Германии стояло разумное правительство, в сложившейся обстановке было бы логично ожидать от него немедленной капитуляции войск. Только капитуляция могла сохранить все, что еще оставалось к этому дню от Берлина, и спасти жизнь населению. Но, видимо, напрасно было ждать разумного решения – предстояли бои… Тогда же я подумал: конечно, хочется, чтобы под