Похищенный трон - Гарри Тертлдав

Он горько сожалел, что Рошнани и Динак сумели уговорить его взять их в поход. Там, в крепости Век-Руд, женщины были бы в достаточной безопасности, что бы ни случилось с их мужьями. А здесь…

Но, к его удивлению, разведчики, проскакавшие вверх и вниз по течению, сообщили, что плавучий мост, составленный из лодок, по-прежнему переброшен через реку.

— Мы перейдем, — тут же сказал Шарбараз. — На том берегу Тубтуба мы сможем двигаться куда захотим, и нас не будут преследовать войска Смердиса.

Коню Абиварда не понравилось, как доски, переброшенные через лодки, ходят под его ногами. Он фыркал и переступал вбок, пускаясь на все ухищрения, лишь бы не идти вперед. Наконец Абивард не выдержал и с такой силой всадил в него шпоры, что конь уже ни на что не отвлекался.

Дальний берег Тубтуба мало чем отличался от ближнего. Но как только войско Шарбараза перешло реку, подъехали воины Смердиса и подожгли лодочный мост Поднимающийся дым заставил Абиварда подумать — слишком поздно! — о том, сколько же лодок осталось на восточном берегу, чтобы облегчить войску Шарбараза возвращение. Он не знал ответа, но у него возникло чувство, что правильным ответом будет — ни одной.

— Назад нет пути, и здесь оставаться долго нельзя, — сказал Абивард Рошнани вечером, когда невеселое войско остановилось на ночлег. Выбор невелик.

— А если бы выбор был, что было бы лучше? — спросила она.

— Даже если бы мы могли выбирать одно из двух, все худо, — ответил Абивард. — Во-первых, вернувшись на западный берег Тубтуба, мы вновь столкнулись бы со всеми теми сложностями, которые загнали нас в ловушку.

Во-вторых, даже если бы здесь в нашем распоряжении были все стада, зерно и фрукты мира, что с того? Быть Царем Царей в землях восточное Тубтуба — все равно что быть мобедан-мобедом среди хаморов. Они не настолько верят в Господа, чтобы испытывать потребность в первосвященнике. Всем этим землям вполне достаточно дихгана, но никак не монарха.

— Тебе, конечно, виднее, чем мне взаперти в этом фургоне, — сказала Рошнани. В устах Динак эти слова прозвучали бы гневно; Рошнани же просто констатировала факт, предоставляя Абиварду сделать из этого те выводы, какие он посчитает нужным. — Твои слова убеждают. Оба варианта представляются скверными. В таком случае, что если двинуться на восток?

Абивард покачал головой — это был жест бесконечной терпимости, любви и желания как можно бережнее отнестись к наивности жены.

— На восток отсюда — степь, поросшая кустарником, ничуть не лучше, чем земли между оазисами в наших краях. Чтобы остановиться и собраться с силами, это место никак не годится. А еще дальше на восток — Видессия.

Это слово он произнес с содроганием. Для него, как и для любого макуранца, Видессия была и могла быть только злейшим врагом. Но Рошнани вцепилась в эту мысль, как кошка в мышку, появившуюся из норки, которой кошка прежде не замечала:

— Отчего же нам тогда не двинуться в Видессию? Автократор — Ликиний, насколько я помню, — едва ли поступит с нами хуже, чем Смердис, хмырь хмырей, ибо хуже быть не может. — Презрительное прозвище, данное Смердису воинами, она произнесла, чуть скривив губы.

Абивард раскрыл рот, приготовившись с ходу отмести такое предложение, но замер, так ничего и не сказав. Ведь если взглянуть на это так, как предлагает Рошнани, тут есть над чем подумать. Наконец он промолвил:

— Не вижу смысла отдаваться на милость видессийца, когда у него нет резонов обойтись с нами лучше, чем обошелся бы Смердис.

Но Рошнани была не из тех, кто, придя к какой-то мысли, готов отбросить ее, не выжав из нее все, что можно.

— Почему нет резонов? Ликиний — тоже своего рода Царь Царей. Неужели он благосклонно одобрит то, что какой-то дальний родственник захватил престол, по праву принадлежащий царскому сыну? А если одобрит, то в один прекрасный день может обнаружить, что и его собственным престолом завладел дальний родственник.

— Это… — Абивард хотел сказать, что это нелепо и глупо, но сообразил, что ничего нелепого и глупого в словах Рошнани нет. Если у Смердиса хватило наглости захватить престол, то почему какой-нибудь видессиец не может поступить подобным образом? Ведь несомненно, что видессийцы — мошенники и воры по сути своей. Если один из их императоров оставит трон без присмотра, кто-нибудь, у кого на этот трон нет никаких прав, попытается его стащить. — Это… неплохая мысль, — закончил он изумленным тоном.

— Мысль-то простая: а что мы теряем, отправившись в Видессию? — сказала Рошнани. Пока Абивард искал ответ на этот вопрос, он вспомнил третью часть пророчества Таншара.

— Где же еще я найду узкое море, кроме как в Видессии? — произнес он.

Рошнани округлила глаза:

— Об этом я и не подумала. Если даже само пророчество убеждает нас идти на восток…

Динак просунула голову в прореху полотняной завесы, отгораживающей закуток Рошнани. Она кивнула брату и сказала:

— На восток? Как можно идти на восток? Это будет бегство, к тому же в той стороне только кустарник и пустыня.

— Там еще есть Видессия — за кустарником, — ответила Рошнани, отчего, в свою очередь, вытаращила глаза Динак.

Говоря по очереди, почти как персонажи в спектакле бродячего театра, повествующем о житии кого-нибудь из Четырех Пророков, Рошнани и Абивард изложили свои доводы, почему есть смысл искать убежища в Видессийской империи и просить помощи Автократора.

Когда они закончили, Динак окинула обоих изумленным взглядом:

— Я уж решила, что нас совсем загнали в угол. Шарбараз того же мнения. Да и Смердис, конечно, тоже, — должно быть, спит и видит, как не торопясь раздавит нас. Но углу не обязательно оставаться углом — если сломать стенку и бежать туда, куда и вообразить нельзя…

Абивард предостерегающе поднял руку.

— У нас нет никаких гарантий, если мы пойдем на это, — напомнил он сестре.

— Видессийцы могут оказаться такими злыми и коварными, как о них рассказывают, или же они примут нас за врагов и нападут на нас, что бы мы ни сделали, стремясь показать, что мы друзья. Или же, если на то пошло, многие из наших воинов Предпочтут уповать на милосердие Смердиса, лишь бы избежать того, что, по их мнению, ждет их в Видессии. Боюсь, мы столкнемся с повальным дезертирством.

Рошнани рассмеялась:

— Мы сидим тут и рассуждаем, что в этом решении хорошего и что плохого, а ведь мы не властны приказать войску идти на восток.

Абивард сделал глубокий вдох:

— Говорил же я, что участие женщин в походе может оказаться для нас спасительным. А теперь скажу, что мне бы и в голову не пришло искать убежища в Видессии, даже если бы я дожил до тысячи лет. Если это у нас получится, то исключительно благодаря Рошнани.

— Спасибо, муж мой, — тихо проговорила Рошнани и опустила взгляд на покрытый ковриком пол фургона, словно заурядная покорная макуранская жена, которая и помыслить не могла когда-нибудь ступить за пределы женской половины крепости.