Похищенный трон - Гарри Тертлдав

— Нет, у тебя получится, — сказал Шарбараз. — Видессийским овладеть нетрудно, только вот некоторые звуки даются с трудом. — Он зашипел и зашепелявил, показывая, что имеет в виду. — Зато видессийцы не выговаривают «ш», так что мы квиты. Их язык очень хорош для передачи тонких оттенков смысла.

Не знаю, оттого ли это, что они так активно используют его для споров об истинной природе их бога Фоса, или же они ведут эти споры потому, что видессийский это позволяет. Что было раньше — курица или яйцо?

— Не знаю, — честно ответил Абивард. — Я не рожден мудрецом; когда я начинаю думать о всяких мудреных вещах, у меня мозги скрипят, как мельничное колесо, забитое грязью.

Шарбараз расхохотался.

— В большинстве случаев чем проще, тем лучше, — согласился он. — Но если бы все в жизни было просто, я сел бы на отцовский трон, и вся история. Но так просто не бывает, поэтому придется нам погрузиться в видессийские хитросплетения.

Абивард показал на едва заметное облако пыли, поднимающееся над горизонтом:

— Не пришлось бы нам встретиться с ними раньше, чем ожидали. Что это?

— Не знаю, — глухо проговорил Шарбараз, — но я сказал бы, похоже на войско. — Он стукнул кулаком по прикрытому доспехами бедру. — Откуда они узнали, что мы идем? Мы пока не в состоянии задать трепку неприятелю, готовому к встрече с нами.

Разведчики уже поскакали вперед, чтобы оценить размеры надвигающейся угрозы. Через несколько минут один из них галопом возвратился к войску.

Абиварда поразило, что разведчик едва не лопается от смеха.

Шарбараз тоже заметил это и побагровел от ярости.

— С ума сошел?! — заорал он на разведчика. — Они выколотят нас, как коврики, а ты смеешься?

— Величайший, умоляю простить меня, — сказал разведчик, не прекращая смеяться. Он даже пустил слезу, оставившую чистый след на его грязном, пропыленном лице. — Впереди нет никакого войска, величайший, просто огромный табун диких ослов пылит, будто кавалерия.

Шарбараз от изумления раскрыл рот, потом и сам расхохотался пронзительным тонким смешком, выражавшим, как показалось Абиварду, высшую степень облегчения.

— Ослы, говоришь? Господи, да они нас самих выставили сущими ослами!

— Так пусть ответят за свою наглость! — воскликнул Абивард. — В конце концов, это ведь свежее мясо, а мы его давненько не едали. Устроим охоту и накажем их за то, что до смерти нас напугали.

— Быть посему! — сказал Шарбараз. К стаду, устремившемуся в бегство по бескрайним зарослям кустарника, поскакали лучники. Глядя на удирающих в ужасе ослов, Абивард испытал острое желание, чтобы всех врагов можно было одолеть с такой же легкостью.

* * *

Абивард так и не понял, когда же войско перешло границу и углубилось на видессийскую территорию: новый бесплодный ландшафт ничем не отличался от прежнего. Однако, когда воины вышли к деревне, все сомнения испарились: среди беспорядочно разбросанных каменных домиков стояло строение побольше с золоченым куполом, увенчанным деревянным шпилем, — Храм Фоса, видессийского бога добра.

Вместе с сомнениями испарились и местные жители; лишь клубы пыли в отдалении указывали направление, в котором они бежали.

— Приятно сознавать, что кто-то даже сейчас может принять нас за победоносное войско, — заметил Абивард.

Заль, ехавший рядом, поцокал языком:

— Надо же, слышать такое от доверчивого юного господина, который впустил в свою крепость сборщика налогов, даже не проверив, насколько у того острые клыки. Ты возмужал на войне, парень. — Он усмехнулся, показывая, что не имел в виду ничего обидного.

— Пожалуй, ты прав, — ответил Абивард. — Стоит несколько раз испытать, как разгорается и гаснет надежда, и ты уже не так уверен в наилучшем исходе, как прежде.

— Да уж! — согласился Заль. — Очень плохо, конечно, только так оно и есть.

С этого часа Шарбараз приказал разведчикам носить щиты мира, чтобы видессийцы как можно скорее поняли, что он пришел не как захватчик, а как проситель. Эта мера очень скоро оправдала себя. Уже на следующее утро разведчик вернулся не с докладом о табуне диких ослов, а с видессийским сотником.

Как и многие из воинов Шарбараза, Абивард с любопытством разглядывал первого увиденного им видессийца. Тот восседал на довольно сносной лошадке, в довольно сносной кольчуге и кожаных штанах. Под рукой у него был лук, за спиной колчан, а на поясе — кривой меч.

Шлем его представлял собой нечто среднее между привычным макуранским конусом и полушарным куполом. Шлем не был дополнен ни кольчужной сеткой, ни забралом, так что Абивард хорошо рассмотрел лицо видессийца. Кожа у него была чуть светлее, чем у большинства макуранцев, нос несколько тонковат, а почти треугольное лицо сужалось от широкого лба к хрупкому, почти женскому подбородку. На подбородке и на скулах прорезался легкий пушок.

— Ты говоришь на моем языке? — спросил Шарбараз по-макурански.

— Да, немного. На этой границе все говорят. — Видессиец неплохо владел макуранским, хотя из-за акцента некоторые слова понять было трудно. Его бровь настолько тонкая и выгнутая, что Абивард подумал, уж не выщипана ли она, удивленно поднялась. — Но здесь мне положено задавать вопросы. Для начала, кто ты такой и что делаесь в моей стране, притасив с собой целое войско? — Он прошелся по рядам всадников цепким, чуть презрительным взглядом, говорившим, что ему доводилось видеть войска и получше — каждый день, а то и дважды в день.

Он спросил:

— На чьей же ты стороне в васей гражданской войне?

— Я Шарбараз, законный Царь Царей Макурана, и я воюю на своей собственной стороне, — заявил Шарбараз. Абивард с удовлетворением заметил, как у видессийца отвисла челюсть, словно у жабы, пытающейся заглотить муху. Шарбараз продолжил:

— Я прибыл в Видессию, дабы заручиться поддержкой Автократора Ликиния в моем восстановлении на престоле, принадлежащем мне по праву. Не сомневаюсь, что он понимает важность сохранения легитимной династической линии.

Прежде чем ответить, видессиец молчал почти минуту. Только позднее, когда Абивард увидит, что видессийцы вообще не способны молчать ни при каких обстоятельствах, он прочувствует, о какой степени изумления свидетельствовало это молчание. Наконец видессийцу удалось выжать из себя:

— Э-э-э, господин Сарбараз…

Как и сказал Шарбараз, видессийцы не выговаривали звук «ш». Но Абивард возмутился отнюдь не акцентом.

— Говори «величайший», как твоему императору, — прорычал он.

— Величайсий, — незамедлительно вымолвил видессиец. — Величайсий, я не полномочен вести с тобой переговоры, всеведуссий творец тому свидетель. — Он горестно рассмеялся. — Но я не могу и помесать тебе. Когда крестьяне примчались в Серрхиз, вопя, что сюда движутся все армии мира, эпаптэс — по-васему, градоправитель — ресил, что это распоясалась сайка степных бандитов, и послал меня сюда разобраться с ними. У меня отряд в пятьдесят человек, не больсе.