Гордая птичка Воробышек - Янина Логвин

— Неожиданно, птичка, — признается с легкой досадой в голосе. — А я так рассчитывал на роль принца. Жаль.

Я не отвечаю ему, что я могу сказать, чтобы не выдать своих чувств и не перевести дружеский флирт, родившийся между нами, в неудобную ни мне, ни ему плоскость? Но про себя говорю: «Конечно, ты принц, Люков, не сомневайся. Самый настоящий. Но прежде всего сегодня для Жени Воробышек — провинциальной девчонки, ты средневековый герой».

Тепло камина приятно овевает плечи, присутствие парня успокаивает, и когда незнакомая пара мужчин подходит к нему, чтобы завести короткий диалог, предварительно вежливо приложившись к моим пальчикам, я отступаю к огню и просто наслаждаюсь тихо звучащей в гостиной музыкой и мягким гомоном гостей. Смотрю на красиво одетых людей, отдающих дань уважения хозяину дома; на паренька-официанта, обносящего гостей напитками, — нескладного, усердного, с пунцовыми от волнения щеками; на разноцветные китайские фонарики, протянутые паучьей сетью через всю комнату к сверкающей ели… и не сразу замечаю на себе пристальный взгляд чужих глаз, направленный с противоположного конца зала.

Ирина. Кто бы сомневался. Бывшая девушка Ильи, а сегодня невеста брата. Стоит в окружении нескольких гостей, с бокалом в руке, красивая и нарядная в бледно-розовом длинном платье, и сверлит меня настороженным, изучающим взглядом голубых глаз. В которых (надо же!), не видно пренебрежения или надменности. Лишь беспокойный, охотничий, чисто женский интерес.

Я ловлю ее взгляд и мне неожиданно становится весело: да она, похоже, не узнает меня! В самом деле, глядя на блондинку в синем, не проводит параллель между очкастой бледной девчонкой в смешной шапке с помпоном, и повзрослевшей спутницей Люкова, вдруг сменившей очки на линзы. А значит, преображение Воробышек удалось. Что ж, не желая мучить безвестностью девушку, я поворачиваюсь к ней лицом и салютую поднятым с каминной полки бокалом. С меня не убудет, а Мальвине, надеюсь, мое внимание приятно.

Она замирает, на миг уводит взгляд в сторону, словно растерявшись, затем отставляет бокал на стол и медленно отворачивается к компании. Откинув с плеча волосы, прогибает талию и опирается ладонью о грудь рядом стоящего мужчины. Громко рассмеявшись, игриво склоняет к нему голову. Надо отдать девушке должное, она довольно быстро берет себя в руки, но когда я через пару мгновений, потраченных на обмен любезностями с незнакомой пожилой дамой, оборачиваюсь взглянуть на Люкова, я неожиданно застаю парня в пристальном диалоге взглядов с Ириной.

С бывшей любимой девушкой.

Но ты ведь ни на что и не рассчитывала, птичка, не правда ли?

Часы отбивают десять протяжных ударов, и хозяин дома радушно приглашает гостей пройти к столу. К этому моменту холодные блюда и закуски поданы, напитки в графины разлиты, а два официанта вытянулись в услужливом ожидании малейших приказаний у стен. Безотчетно следя за суетой гостей, я остаюсь стоять у камина, уговаривая сжавшееся в болезненном томлении сердечко при виде обмена взглядами бывшей пары, отпустить дыхание и унять боль.

Он не твой, Женя. Не твой. Просто обстоятельства. Все закончится уже завтра.

— Женечка? Ну что же ты не садишься? Я ведь помню, что ты голодна. Позволь, девочка, навязать свое общество и поухаживать за тобой. Потому что я твоим обществом, вопреки недовольству моего сына сегодня намерен насладиться сполна. Вот сюда, поближе ко мне, прошу…

— Конечно, Роман Сергеевич, с радостью.

Я надеваю улыбку и шагаю навстречу мужчине. Поднимаю руку, чтобы опустить ее на галантно предложенный локоть, но сын неожиданно опережает отца.

— Я сам, — говорит, вырастая у плеча, перехватывает ладонью пальцы и уверенно подводит меня к столу. — Я скоро вернусь, Воробышек, помни о стервятниках, — бросает негромко, усадив на стул, и смотрит в так похожие на его глаза. — Надеюсь, Босс, тебя ничто на свете не отвлечет от нее.

Это звучит странно даже для Люкова — слишком холодно и властно, и я с изумлением провожаю взглядом высокую, стройную фигуру парня, прямиком направившегося к выходу.

— Это он не серьезно. Не обращайте внимания на Илью, — прошу мужчину, чувствуя неловкость за его сына. Растерянно мну на коленях белоснежную салфетку, наблюдая, как Люков останавливается возле пепельной блондинки и склоняет к ней голову. — Не понимаю, что на него нашло.

Он подходит к Ирине, что-то коротко говорит, затем уходит. Выждав пару минут, девушка встает из-за стола и выходит из гостиной следом, а я опускаю глаза в услужливо наполненную хозяином дома тарелку и нетвердой рукой вместе со всеми поднимаю тост. Делаю вид, что не заметила брошенный в меня блондинкой снисходительный взгляд.

— Это не то, о чем ты думаешь, девочка. Совсем не то.

— Я ни о чем таком не думаю, вам показалось.

— Да? — довольно пожимает мою ладонь Роман Сергеевич. — Вот и хорошо!

Гости много говорят и шумно смеются, провожая курьезными историями и анекдотами старый год. Я вяло ковыряю ножом и вилкой сумасшедшей красоты и вкуса салат и невольно кошусь на двери, ожидая возвращения Ильи.

— Скажите, — спрашиваю вдруг мужчину, устав снимать пробу с предложенных им деликатесов и отвечать на вопросы о моей семье, требуя от него ответной порции откровенности: — Вы ведь знали, что Илья захочет вернуться со мной? К вам.

— Знал, — неожиданно легко признается он.

— Но откуда? Нет, я понимаю, что именно поэтому вы и настояли на моем присутствии на празднике, но все-таки? Я бы ни за что не взялась предугадать поступки и шаги Ильи. Он слишком самостоятелен. Так откуда взялась уверенность?

— Ох, Женечка, — мужчина откидывается на спинку стула и покровительственно вздыхает. — Все гораздо проще, чем кажется. Никакой интриги.

— И все же? — интересуюсь я.

— Ну, хорошо, — он чуть усмехается со смыслом. — Мой сын вполне предсказуем, вот весь секрет. Илья ни за что не признается в том никому, но мы с ним очень похожи. Гораздо больше, чем с Яковом. Я бы тоже никогда не отпустил свою женщину одну в незнакомый дом, да еще подобный моему. Вообще бы никуда не отпустил одну, если честно.

Я искренне удивляюсь такой странной логике мужчины и даже возмущенно откладываю столовые приборы в сторону, опуская руки на колени:

— Вы ошибаетесь, Роман Сергеевич! Илья не такой. Мне кажется, он достаточно демократичен и не эгоистичен в отношениях. И вообще…

— Я ошибаюсь?! — всплескивает ладонями старший Люков. — Девочка, да ты наивное чудо! Стоит ли сомневаться в чувствах моего сына к тебе! При чем здесь эгоизм? Возможно, он равнодушен и лоялен, или, как ты соизволила выразиться «демократичен», к той, кого не считает своей. Но я слышал, как он обращается к тебе. Очень трогательно.

— Бросьте, Роман Сергеевич, — я неожиданно искренне смеюсь, глядя в серьезное лицо хозяина праздника. — Воробышек — моя фамилия, я говорила! Только и всего. Ничего излишне двусмысленного. Просто Илье так удобно.