Синдром отсутствующего ёжика - Наталия Терентьева

– Сам смотри тут!.. – Ирка погрозила ему пальцем. Видно, не впервой, потому что Василий Семеныч со вздохом отмахнулся от нее:

– Я отдохну, Ируня! Поеду на дачу, отосплюсь хотя бы, телевизор посмотрю… то, сё…

– То, сё… Вот я и говорю – смотри мне! Все узнаю потом! Что ты делал без меня…

Я смотрела на Ирку, раскрасневшуюся, очень красивую от радости, от волнения, без конца обнимающую Филимончика, прислонявшуюся к нему своей огромной, колышущейся грудью, и думала, что, наверно, она права – любящим супругам иногда нужно расставаться. Это, оказывается, так романтично!

В самолете мы сели в салон первого класса, в таком моя подружка когдато познакомилась с Филимончиком.

Ирка скинула туфли, вытянула вперед ноги, пошевелила пальцами с безупречным педикюром:

– Все, летим! Ура!.. Спасибо, Сашунь, я уж и не надеялась. Месяц уговаривала Филимона.

– А гостиница наша как называется?

Я задала, наверно, глупый вопрос, потому что Ирка вдруг засмеялась. Ну, действительно, смутилась я, какая разница, как называется гостиница…

– Вот поверишь – даже и не знаю! Но гостиница хорошая, очень. Это точно. Слушай, кстати, у меня так неудачно деньги наличные лежат, сумка маленькая… Дай я к тебе часть переложу, а? У тебя вон какая…

– Кошелка, – подсказала я. – А ты куданибудь запихни их.

– Да прямо! – отмахнулась Ирка. – Знаешь, я уж от наличных отвыкла! Гораздо удобнее кредиткой пользоваться. Взяла просто так, на всякий случай. Вдруг кредитку потеряю, на радостях, что вырвалась на свободу… На вот, убери пока, у меня сумка даже не закрывается.

И правда, крохотная сумочка, на которую был нашит цветок больше нее самой, елееле была закрыта на единственную кнопку. Я, чуть оглядываясь, не видит ли кто, как мы перекладываем с места на место толстую пачку денег, разноцветных крупноформатных евро, положила ее к себе в сумку.

– Крепко держи, – сказала Ирка. – Там две с половиной тысячи. Ой, или больше, кажется… Две восемьсот, что ли… Ну в общем – на купальники, на ерунду всякую…

Я вопросительно взглянула на Ирку:

– Я, например, взяла и купальник, и…

– И кипятильник, да? – подхватила Ирка, смеясь.

– Ничего подобного. Ты же сказала – не брать. Я хотела маленький чайник с работы взять, но не стала.

– Да какой чайник! Там и кухня в номере наверняка будет. Это же самый суперлюкс, люксовей просто не бывает. Сама увидишь!

– Хорошо…

На взлете Ирка сосредоточенно сосала конфету за конфетой, сильно сглатывая слюну, и время от времени надавливала пальцем на уши.

– У тебя не закладывает?

– Да нет вроде, – ответила я, испытывая совершенно необъяснимую радость с того самого момента, когда самолет оторвался от земли.

Как будто все мои беды, тяготы, неудачи остались там, на земле, а я, легкая, сильная, стремительно мчусь кудато, где нет ни слез, ни бед, ни тягостных мыслей. Тихо гудел мотор, медленно плыли облака рядом с крылом самолета, и невозможно было поверить, что мы летим со скоростью девятьсот километров в час, преодолевая за пять минут расстояние от Москвы до Клина.

Когда погасло табло «Пристегнуть ремни», ктото из пассажиров другого салона попытался пройти через наш салон в туалет у капитанской кабины. Стюардесса мягко преградила ему путь:

– Прошу прощения, там еще не открыто.

– Я подожду, – сказал парень и тоже очень вежливо объяснил: – В хвосте уже очередь, а я здесь буду первым. Я только из больницы, не могу терпеть.

Стюардесса немного нервно улыбнулась, бросив взгляд на заинтересованно обернувшихся vipпассажиров, и кивнула:

– Да, пожалуйста. Только… гм… не курите в туалете.

Она тут же запахнула шторку, отделяющую избранных пассажиров, в числе которых сидели и мы с Иркой, от обычных, и быстро прошла к туалету, для проформы щелкнув замком. Ято видела, что туалет был не заперт – там весь взлет просидел симпатичный мужчина в синем галстуке с переливающимися голубыми шариками и вышел, только когда облака, сквозь которые мы взлетали, переместились под брюхо самолета и поплыли уже там.

Перед тем как взлететь, я набрала Ийке сообщение. Вчера я никак не могла ей дозвониться – телефон был включен, но она почемуто упорно не брала трубку. Наверно, не знала, что мне сказать, или просто забыта его гдето с выключенным звуком. С ней иногда такое случается, и она потом ищет свой телефон дня два, пока он не начнет подавать жалобные сигналы из какогонибудь кармана о том, что села батарейка. Я, чуть подумав, написала: «Иечка, любимая! Лечу на Мальту с тетей Ирой, пойду на экскурсию в древние замки. Без тебя очень непривычно кудато ехать. Целую, люблю, мама. Если захочешь – пиши мне сообщения». И отключила телефон. Не получится у Ийки со мной поссориться, как бы она или Хисейкин этого ни хотели.

Парень из экономкласса, возвращаясь из vipтуалета, задержался на мне взглядом, чем невероятно смутил меня. Мне даже показалось, что губы его чуть дрогнули – то ли он хотел чтото сказать, то ли познакомиться… Но как знакомиться в самолете, проходя по рядам? Разве что обронив чтото…

Минут через тридцать, когда стюардессы поехали с тележками, разнося обеды в пластмассовых мисочках, парень, уже посещавший наш туалет, пошел в него снова. Стюардесса почемуто не остановила его, а даже опустила глаза. Наверно, опять очередь в хвосте. Или, может, он ей объяснил, что ему понравилась одна пассажирка в салоне первого класса, то есть я? И он хочет снова на нее посмотреть…

От большой скорости, на которой летел самолет, от непривычной обстановки и ощущения полной свободы

(а разве это не свобода – лететь в облаках с отключенным телефоном?) у меня, наверно, чутьчуть помутился рассудок. Но парень опять оглянулся на меня, именно на меня. И опять мне показалось, что он хочет мне чтото сказать… Да, ничего себе, приключения начинаются… Говорила же мне мама перед отъездом: «Ты просто забыла, что ты еще молодая женщина, у тебя даже не поплыло вниз лицо! Ты тоненькая, на вид тебе можно дать и тридцать пять, и тридцать…»

Возвращаясь из туалета, парень шел совсем медленно и чуть остановился у моего кресла. Ирка, сидевшая у окна, мельком взглянула на него и, пожав плечами, отвернулась – она не любит таких бойких нагловатых парнишек, я точно знаю. Окажется наверняка какимнибудь младшим менеджером, весь год копившим деньги на семидневную поездку, и будет еще полгода потом расплачиваться с долгами – отдавать сто сорок долларов, которые перетратил в поездке… Ирка, с трудом вылезшая из нищеты на самом последнем излете молодых лет, обходит сейчас и все унылые разговоры о бедности, и, по возможности, новых знакомых, приводящих за собой в дом проблемы безысходности.

Молодой человек нарочно, я была уверена в этом, уронил свои темные очки, когда заправлял их дужкой в карман. А зачем, интересно, он их доставал в туалете, если не для того, чтобы сейчас уронить? Присев у моего кресла, парень взял с пола очки, и я увидела, какое приятное лицо у этого любителя vipтуалета. Простое, милое, внимательное. Трудно было подумать, что он положил на меня глаз, решив, что я богатая туристка. Нет, предположитьто можно было, но только не видя вблизи его лица и глаз. Вблизи ясно – нормальный, хороший парень. Я вздохнула. Серия нежданных знакомств и миражей продолжается. Не успела я забыть Кротова… И сейчас отогнать мысли о нем оказалось совсем не сложно.