Я узнаю тебя по глазам - Анна Ковалева

Рука Стайн тем временем медленно и неотвратимо поднимается вверх, перед моим взором вновь маячит холодное дуло. Только на этот раз оно дергается из стороны в сторону.

Внезапно гремит еще один выстрел — но на этот раз я не закрываю глаза и отчетливо вижу, как в груди Элеаноры разрастается кровавая дыра. Она опускает глаза и недоуменно смотрит вниз, не понимая, что произошло. Пистолет выпадает из ослабевших пальцев и с глухим стуком падает на пол.

Дрожащая ладонь пытается зажать рану в груди, но сил не хватает. Еще миг напряжения — и тело кулем оседает на пол. Конечности начинают конвульсивно подергиваться. В глазах уже не видно ни злобы, ни ярости. В них нет ничего. Они застыли навеки.

С громким свистом втягиваю в себя воздух, а потом так же тяжело выдыхаю. Чувствую кк по лицу и спине стекает холодный пот. Все. Кажется, все закончилось.

Зал взрывается криками. Люди мельтешат, суетятся, пытаются выбраться наружу. Вокруг нас с Артуром собралась приличная толпа, но охранники не подпускают их близко. Камеры журналистов разражаются серией вспышек. Вот уж отличная добыча для стервятников выдалась сегодня.

— Держитесь, скорая уже едет, — в ответ на слова охранника лишь слабо киваю и вновь пытаюсь достучаться до Артура.

— Арт, если ты там видишь свет, не вздумай идти к нему. Тебе еще рано. — Меня наконец прорывает и слезы льются неостановимым потоком. — Вернись ко мне, пожалуйста. Потерпи немного, скоро тебе помогут… Только не уходи. Ты нужен тут. Родителям нужен. И мне. И курицам своим безмозглым тоже. И бабушка Марта к тебе привязалась. Как мы будем без тебя?

— Да… я… вроде и… не собирался… никуда, — сквозь свои истеричные причитания вдруг различаю голос настолько тихий, что мне буквально приходится прижать ухо к его губам, чтобы понять, что он говорит. Слова из горла вырываются с трудом, но я безумно рада и этому.

— Ты живой, живой…

Надежда в душе моей настолько мощно расправляет крылья, что я даже плакать перестаю. Просто сижу и жду, запустив пальцы в светлые локоны. Еще минута, другая — и я смотрю в знакомые зеленые глаза. Артур отчаянно моргает, при этом морщась от боли.

— Сильно болит?

— Порядочно, — с губ срывается стон. — Но жить буду, это точно. Ощущения такие странные…

— Вам очень повезло, — охранник присаживается на корточки рядом с нами. — Пистолет был травматическим. Иначе было бы совсем плохо.

— А что с этой? — лицо Артура кривится. А я облегченно вздыхаю.

— Мертва.

— Туда ей и дорога, — парень шипит, пока я осторожно укладываю его голову к себе на колени. — Эль, ну хорош уже меня оплакивать, не собираюсь я сегодня в гости к Аиду. Тебе же сказали, что это был травмат.

Я утираю ладонями слезы, но от шока никак не могу перестать трястись. Зубы буквально отбивают чечетку. Кажется, слышу звук крошащейся эмали. Но это последнее, что меня волнует. Кто-то подает стакан воды и я залпом его осушаю.

— Арт, — шмыгаю носом, но хотя бы зубы уже не дребезжат. — Зачем ты это сделал? Зачем полез под пули?

— Под резиновые пули, — поправляет назидательно. Его голос почти полностью вернулся к норме, да и руками двигал свободно, хотя я на всякий случай попросила его пока не напрягаться.

— Ты не мог тогда этого знать, — поджимаю губы и нервно ежусь.

— А какой у меня был выбор? Смирно стоять в сторонке и дать ей тебя пристрелить? У нее же крыша на почве любви и мести совсем поехала. Не успокоилась бы, пока тебя в мир иной не отправила. Эль, травмат не игрушка. Он тоже несет опасность. Особенно если пуля попадет в глаз или шею. Попади она в тебя — ты бы пострадала сильнее.

— Я все это время думала, что охрана ее скрутит. Ждала. Пыталась потянуть время. — всхлипываю, нервно сглатываю и хмурюсь. — Но они никак не приходили.

— Ну так классика же. «Когда убьют, тогда поможем». - хмыкает, а я радуюсь, что он начинает шутить. Значит, и правда не все так плохо.

Наконец слышится вой сирен и к отелю подъезжают, судя по звукам, патрульные машины и машины скорой помощи.

Передав Артура заботам врачей, я отхожу в сторону и ищу глазами бабушку. Во всей этой суматохе я потеряла ее из виду. Я нахожу ее сидящей на стуле у стены. Вокруг копошатся врачи. Кажется, ей измеряют давление. Господи, надеюсь, ничего серьезного. Хоть бы обошлось без инфаркта. Бабушка уже не в том возрасте, чтобы выносить такие трагедии.

Мимо меня на каталке увозят упакованный в черный мешок труп. Невольно передергиваюсь от омерзения. Боже мой. Сколько же зла может принести в этот мир один человек. И главное, неужели за столько лет никто не заметил никаких отклонений в поведении? Она же наверняка должна была проходить осмотры у психолога, раз работала в преподавании? Как смогла так ловко маскироваться? Как заметала следы? Откуда, в конце концов, взяла этот пистолет? Знала ли Элеанора, что он не боевой? Или ей втихаря подсунули травмат под видом боевого? Как много вопросов, но так мало ответов.

Впрочем, разве это так важно? Нет, сейчас главное, чтобы на тот свет эта гадина отправилась в гордом одиночестве. И нет, мне ее ни капельки не жаль. Я не злорадствую, но и сочувствия у меня к ней нет. Как говорилось в одной песне? «Мы не выбираем где родиться, но мы выбираем кем нам быть». Она осознанно выбрала свой путь, шла по головам, уничтожая других, годами утопая в своей ненависти, которая в итоге довела ее до покушения на убийство. И наконец-то она получила по заслугам. Только и всего.

— Ба, ты как? — осторожно присаживаюсь рядом, сжимаю такую хрупкую ладонь в своих руках. Выглядит бабушка неважно. Бледная, вся дрожит. Губы посинели. Правой рукой держится за сердце. Но при виде меня ее взгляд моментально светлеет, на губах появляется улыбка.

— Да что мне будет-то, — отмахивается. — Давление слегка шалит. Но это пустяки. Главное, что ты в порядке. Она не успела тебя задеть?

— Нет, на мне ни царапины. — и добавляю, чтобы успокоить. — Артур пострадал, но с ним все будет в порядке. Пули были резиновые, оружие не боевое. В больнице подержат, но не думаю, что долго.

— Ну вот и славно, — на усталом лице появляется явное облегчение. — Он замечательный молодой человек. Передай ему мою бесконечную благодарность. И берегите свою дружбу, не каждый ради другого подставится под пули.

Внезапно бабуля сгибается пополам и начинает задыхаться. В панике смотрю на девушку, которая надевает маску с кислородом, двое санитаров подкатывают носилки.

— Нужна госпитализация, — сообщает врач скорой. — Подозрение на сердечный приступ. Давление сильно повышено, проблемы с дыханием, нужно снять ЭКГ, чтобы посмотреть в каком состоянии сердце.

Я лишь киваю и с тоской смотрю, как бабушку укладывают на носилки. Обнимаю Анну, у которой тоже глаза на мокром месте. Разрываюсь на части, решая с кем именно ехать в больницу, но с бабушкой вызывается поехать ее давняя подруга, так что я, проводив носилки до машины, возвращаюсь внутрь. Анну я прошу поехать домой и собрать сменные вещи на всякий случай. Обещаю отзвониться сразу же, как будут новости.