Суперденьги: Поучительная история об инвестировании и рыночных пузырях - Адам Смит
Шрифт:
Интервал:
Ко всем нам он относился одинаково — как к собакам. Не думаю, что я хотел бы стать похожим на Ломбарди. Это требует абсолютной самоотдачи. Живя на таких оборотах, ты не имеешь времени для семьи, да и физически тоже много теряешь… И все-таки сейчас, когда я стал бизнесменом, я применяю именно его, Ломбарди, принципы. На третий день моей работы секретарша ушла домой в слезах. Одну из девиц я уже уволил. Я им устроил тренировочные сборы по полной программе. Вот что я сказал, едва появившись в офисе: «На кону ваша работа. Не справитесь — вылетите в два счета». Своей секретарше я сказал: «Чем ты занималась целый день? Я не вижу никакой работы». Если она приносила мне отпечатанное письмо, и в нем была одна-единственная ошибка, я перечеркивал все письмо крест-накрест и говорил: «Перепечатать». И это неплохо срабатывало. Теперь они организованы как следует… Я строг. Да, он наложил на меня сильный отпечаток…
А вот что говорят его футболисты о нынешних переменах:
Если тебе говорили биться головой о стену — ты бился головой о стену… Я думаю, сейчас наступили новые времена. Теперь молодым нужно аргументированно объяснять, почему ты заставляешь их биться головой о стену.
Сегодняшняя молодежь уже не сражается так, как это делали мы. Они могут классно играть в футбол или баскетбол, но они слишком мягкие и слишком добрые. Они выходят на поле, чтобы поиграть в свое удовольствие, — и это не должно помешать их участию в еженедельных демонстрациях или еще в чем-то, что представляется для них важным… Они уже не считают, что если проиграют Bears, то мир рухнет.
Эти примеры настолько красноречивы, что не нуждаются в комментариях.
Может быть, когда-нибудь наука и техника — и начисление сложного процента — достигнут такого уровня, что будет не важно, работают люди с полной отдачей или нет. Но на данный момент мы повсюду слышим разговоры об отстраненности, подавленности, «безысходности синих воротничков» и, если уж на то пошло, «безысходности белых воротничков». В промышленности это хорошо заметно из-за прогулов, текучести кадров и отсутствия достойных кандидатов на бригадирские должности, однако в чем заключается реальная суть проблемы — не знает никто.
Пять лет назад [т. е. в 1965 г.] Национальная комиссия по технике, автоматизации и экономическому прогрессу попыталась оценить имеющуюся информацию об удовлетворенности и неудовлетворенности работой в современных условиях производства. Этой информации оказалось немыслимо мало. При всех разговорах об отстраненности, дегуманизации и неудовлетворенности работой, казалось бы, многие исследователи должны были заинтересоваться фактами, провести опросы и прямые оценки и выяснить, какие аспекты трудовой деятельности особенно негативно влияют на самооценку и самочувствие, а также какие производственные потери могут повлечь за собой изменения этих аспектов. Однако, судя по всему, никто этого не делает.
В надежде, что Национальная комиссия заполнит эти пробелы, я скажу лишь, что можно быть уверенным в двух вещах. Во-первых, очень многие виды работы в этой стране скучны и однообразны, не способствуют развитию физического и душевного здоровья, либо неудовлетворительны в каких-то других аспектах — американская промышленность только сейчас начинает обращать на это внимание. Во-вторых, люди предпочитают работать, а не бездельничать и не болтаться без дела по дому. Они любят работать — как минимум, им нравится ездить на работу, потому что там они встречаются с друзьями, могут выпить пивка после работы или кофе во время перерыва, и это их взбодряет, тем более, что у нас пока не сложилась традиция весь день играть на лютне и считать такой день чрезвычайно удачным. При любой степени привлекательности, мотивации и удовлетворенности они всегда предпочтут пойти на работу — даже без проповедей об Этике и без перспектив достичь берега Вечного Блаженства.
В книгах, посвященных трудовым отношениям, утверждение о том, что часть проблемы заключается в привязывании человека к машине, уже стало аксиомой. Но компьютеры — тоже машины, и зарплата компьютерщиков может быть даже меньше, чем у тех, кто стоит у неэлектронных машин, однако в этом секторе промышленности что-то не слышно стонов о тоске и скуке. Может быть, разница заключается в стиле, атмосфере и кондиционированном воздухе?
Насколько упорно (или с какой самоотдачей) люди трудятся — это уже иной вопрос. Уильям Уайт-мл., а вместе с ним и другие исследователи 1950-х гг. поведали нам о двух разнонаправленных тенденциях. Менеджеры и прочий управленческий персонал стали работать по 70 часов в неделю, да еще и брать работу на дом, а рабочие стали проводить на работе меньше времени, чем прежде.
Отличие нынешних времен от прежних состоит в том, что и руководители, и рабочие теперь осознают возможности, о которых они раньше и не подозревали. Пока только осознают — выводы из этого осознания делают немногие, потому что осознание и действие не всегда сразу же следуют друг за другом. Наибольшее внимание привлекало и привлекает молодое поколение. Будущие менеджеры стали подумывать о более сбалансированной жизни, и компании стали чуточку сдержаннее в выставлении требований к корпоративной жизни. Какими бы ни были страхи Человека в деловом костюме — потерпеть Неудачу, не обзавестись Домом в пригороде, — ныне эти страхи далеко не так сильны. Меньше страшилок осталось и у промышленных рабочих. Если у тебя уже есть дом и машина, то еще один дом и еще одна машина уже перестают быть насущной необходимостью, каким бы приятным ни выглядел такой вариант. (Не так далеко от завода Vega в штате Огайо есть озерцо, скажем так, «синеворотничковое» озерцо, — большинство моторок и яхт на нем принадлежат рабочим с заводов. Если на озере пять яхт, то воды уже не видно, но все равно: если ты рабочий, а у тебя нет лодки, чтобы на выходных покатать детей, с большой степенью вероятности свою посудину одолжит тебе твой приятель или родственник.)
Дефицит вещей — если только это не еда, одежда и крыша над головой — перестал быть пугалом. Пугает он пока еще Человека в деловом костюме, который купился на искаженную версию старой этики, на ее ощутимые и весомые выгоды без ее же духовности. Вспомним еще раз докладную записку менеджера компании Ford:
…Поскольку они не знакомы с жесткостью экономической ситуации прошлых лет, эти новые рабочие не относятся всерьез к последствиям прогула…
Короче и точнее не скажешь. Жесткость экономической ситуации прошлых лет была неприятным, но весьма эффективным мотивационным фактором. Не обязательно было самому проходить через времена Великой депрессии — подрастая, ты слышал предостаточно рассказов о ней. Но прошло уже более 30 лет с тех пор, как Великая депрессия закончилась, и Доблестные Принцы с завода Vega не только не пережили ее, но и не слышали о ней толком, потому что дедушка с ними не живет. У меня было несколько встреч с Дэниелом Янкеловичем, социологом и главой одной из ведущих фирм в области маркетинговых и социальных исследований. Фирма, носящая его имя, постоянно работает в этих областях по заказу корпоративных клиентов. Янкелович рассказал мне, что столь резкие изменения в отношении к работе стали отмечаться только в последние пять лет. Смену целей работы — с зарплаты на межчеловеческие отношения и содержание самой работы — отмечает и профессор Рэй Катцелл, глава факультета психологии Нью-Йоркского университета. Понадобилось довольно долгое время — почти два поколения, — чтобы «экономический страх» как мотивация стал терять силу.
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!