Сталин против Зиновьева - Сергей Сергеевич Войтиков

и Чичериным [последний на вождя никак не тянул. – С.В.], считающая, что Россия должна раньше всего развить свою общественную и политическую экономию, что этого можно успешно достигнуть развитием нормальных отношений с капиталистическими странами, обладающими главными финансовыми источниками мира… Эта умеренная группа верит в необходимость отказаться (по крайней мере, в нынешний момент) от теории мировой революции… Группа людей, возглавляемая Троцким, Зиновьевым, Радеком, Каменевым и др., была лишена власти… Основной взгляд этой группы левого крыла коммунистов сводится к тому, что мировую революцию нужно подталкивать со всей энергией и что III Интернационал со всеми его насилиями [так в документе. – С.В.] и нелегальной работой должен получить поддержку в своих усилиях разрушить капиталистический мир».

«Я сомневаюсь, чтобы какое-нибудь ответственное лицо в России пожелало бы подтвердить, что вышеуказанная теория о революции действительно представляет взгляды кого-либо из вождей Ком[мунистической] партии. Конечно, [Всесоюзная] коммунистическая партия и III Интернационал все еще выкрикивают: “Долой капитализм!”, “Долой империализм!”, “Да здравствует Красная армия!” […] хотя некоторые вожди русского правительства все еще повторяют старые фразы – в действительности же, в своих повседневных делах, они приспосабливают свою деятельность к существующим условиям»[972].

Г.Е. Зиновьев не преминул позднее, ознакомившись с книжкой, поставить данную цитату в проект статьи Объединенной оппозиции высшему руководству ВКП(б) «По поводу наших взаимоотношений с Францией. Письмо второе». Л.Д. Троцкий, ознакомившись с проектом, выделил цитату из книжки Айви-Ли красным карандашом и, предложив дополнить ее новым пунктом, пометил на полях: «Это надо пошире – и помимо статьи»[973], а на первом листе написал простым карандашом: «Г[ригорий] Е[всеевич]. Вполне согласен. Цитата (американская) замечательная. Статья может пойти рядом с тезисами […]»[974].

В мае 1927 г. в Политбюро ЦК ВКП(б), по инициативе В.С. Войтинского, которому предстояла командировка в Китай, обсуждался вопрос о действиях в связи с предстоящим, по инициативе Гоминьдана, разрыве этой партии с Компартией Китая. При этом «Войтинский предложил, чтобы, в случае крайней необходимости, ЦК Китайской компартии сам взял на себя инициативу переговоров с ЦК Гоминьдана по вопросу о возможности известной размежевки работы – с тем, чтобы компартия отозвала ряд наиболее известных (и не совсем приятных для гоминьдановцев) китайских коммунистов из общих учреждений Гоминьдана, оставивши внутри Гоминьдана тех коммунистов, которые еще не известны гоминьдановцам как коммунисты, и чтобы, в крайнем случае, приступить к обсуждению вопроса о возможном размежевании коммунистов и гоминьдановцев и дальнейшей работе на основе сотрудничества двух самостоятельных партий»[975]. Таким образом, предлагалось расширение автономии Китайской компартии внутри Гоминьдана с созданием группировки давления внутри последней партии.

7 мая 1927 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило совершенно секретное постановление «О тезисах т. Зиновьева по Китайскому вопросу», в котором указало: Объединенная оппозиция не высказывалась за или против резолюции VII Расширенного пленума Исполкома Коминтерна, а затем Зиновьев со товарищи «молчаливо» присвоили себе «некоторые положения резолюции [пленума] и старательно» замолчали иные положения. При этом Зиновьев, по мнению большинства Политбюро, запутался «в противоречиях между ленинским и меньшевистским пониманием китайской революции»[976].

Документ Политбюро достаточно объемен, выделим главное:

«Пока революция была общенациональной и правые гоминьдановцы шли в блоке с левыми гоминьдановцами, политика Киткомпартии состояла в том, чтобы подчинить правых гоминьдановцев дисциплине Гоминьдана и использовать их опыт и знания для дела революции, изолируя их одновременно внутри Гоминьдана. Опыт показал, что это была единственно правильная для того времени политика, ибо она обеспечивала военные и политические успехи революции и укрепляла позиции коммунистов внутри Гоминьдана. С развертыванием аграрной революции, с наступлением империалистов на Янцзы и переворотом Чан Кайши дело изменилось коренным образом. Теперь политика блока с правыми, политика единства Гоминьдана и использования правых уже не соответствует новым требованиям революции. Теперь политика Киткомпартии состоит в коренном очищении Гоминьдана от правых, в решительной борьбе с правыми и в ликвидации их как политической и военной силы.

Одна из главных ошибок тт. Зиновьева и Троцкого состоит в том, что они не понимают всей разницы между обстановкой в 1926 г., когда революция была общенациональной, и обстановкой весны 1927 г., когда революция стала аграрной, между политикой вчерашней, до переворота Чан Кайши, и политикой сегодняшней, после переворота Чан Кайши.

Тов. Зиновьев и Троцкий критикуют политику блока левых гоминьдановцев с правыми в период общенациональной революции в 1926 г. на том основании, что весной 1927 г. Чан Кайши отошел от революции и произвел переворот. Но критиковать так политику Китайской компартии так же глупо, как было бы глупо критиковать политику блока большевиков с левыми эсерами в конце 1917 г. и в начале 1918 г. на том основании, что летом 1918 г. левые эсеры пытались произвести переворот против большевиков, сделав тем самым вредной самую идею блока с ними. Едва ли нужно доказывать, что так могут “критиковать” только люди, потерявшие всякую перспективу»[977]. Тут бы следует сделать оговорку о том, что сталинско-бухаринское руководство передернуло: Чан Кайши совершил переворот – удачный, в то время, как левые эсеры (так, по крайней мере, в официальной советской историографии) предприняли антибольшевистский мятеж – который «не может кончится удачей, в противном случае он называется иначе».

Большинство Политбюро развивало свой сомнительный тезис следующим образом: «Происходящая ныне борьба между Уханем и Нанкином является, в последнем счете, выражением борьбы пролетариата и национальной буржуазии за руководство революцией. Национальная буржуазия старается изолировать пролетариат и оседлать революцию для того, чтобы “завершить” ее поскорее и ликвидировать ее. Именно поэтому требует она изгнания коммунистов из Гоминьдана и ликвидации их как партии. Пролетариат же, наоборот, старается изолировать национальную буржуазию и стать во главе развивающейся аграрной революции, для того чтобы довести ее до конца и перевести потом на рельсы социалистической революции. Именно поэтому требует [Кит] компартия изгнания правых гоминьдановцев из Гоминьдана и ликвидации их как самостоятельной партии.

К чему может повести, при таком положении вещей, требование оппозиции о выходе компартии из революционного Гоминьдана, если бы это требование было осуществлено?

Оно может повести лишь к гегемонии правых в Гоминьдане, к изоляции [Кит] компартии, к сдаче революционных позиций, к распылению революционного движения крестьян. Оно может привести лишь к тому, к чему повело изгнание коммунистов из Гоминьдана в нынешнем Шанхае и Нанкине. Ничего другого не требуют теперь империалисты, милитаристы и правые гоминьдановцы. То обстоятельство, что позиция тт. Зиновьева, Троцкого и Радека “совпала” в данном случае с позицией правых гоминьдановцев […] говорит лишь о том, что “тезисы” т. Зиновьева являются в своей основе тезисами ликвидаторскими»[978].

Резолютивная часть постановления Политбюро достаточно стандартна. Начало ее «практическое»: «…если бы […] чисто-троцкистская схема была положена в основу политики Киткомпартии, она неизбежно должна была бы привести к краху китайской революции»[979]. Далее следовала «теоретическая» часть: «Для пущей важности т. Зиновьев заполним свои “тезисы” целым рядом цитат и ссылок на Ленина. Тов. Зиновьев и К