Пробуждение Рафаэля - Лесли Форбс

Что он не оправдал ожиданий жены, было заметно по её пренебрежительному взгляду и ещё более пренебрежительному отношению к готовке. Чеснок если и появлялся на столе, то подгорелый до горькой черноты, макароны вечно слипшиеся, пересоленные и пере- или недоваренные. Она извела его своей отвратительной стряпнёй, казнила своим молчанием, эта женщина, от которой его было не отделить, как краску от стены, которую он любил, которая вырастила его детей вместе с детьми его умершего брата, которая продолжала ухаживать за его больной, раздражительной матерью без единой жалобы, которая с ним, молодым коммунистом, нацарапала свои инициалы на средневековой кирпичной стене дворцового пандуса, потом отправилась с ним взрывать бомбу, а позже отдалась ему со взрывной страстью.

Теперь, когда пришло его время проявить характер… Но господи помилуй! Он один как перст, не может он в одиночку сражаться со всем городом!

— Начни с одного человека, Примо, — сказала она. — Найди ей честного магистрата, следователя прокуратуры, для слушания, которое затевается. Одного из тех смелых, проницательных, независимо мыслящих людей, которых наша несчастная страна ещё умудряется рожать, несмотря ни на что. Одного из тех, кто имеет дар убеждать таких людей, как Прокопио, освободиться от многолетнего груза лжи.

— Только посмотри на список смельчаков, погибших за два последних года, которые заговорили о таких вещах, любовь моя, — взмолился он. — Фальконе, убитый в прошлом году вместе с женой и тремя телохранителями! Вспомни, что он сказал за четыре дня до того, как эти ублюдки взорвали его машину: «Враг повсюду и готов нанести удар!» Амбросоли — а он был назначен правительством, не забывай! — убит американской мафией по завещанию Микеле Синдоны, того самого человека, дело которого он расследовал! Да ради Христа! Сам Синдона, несмотря на его связи с Ватиканом и Андреотти, дважды премьер-министром, — сам Синдона был отравлен в тюрьме! И где мне искать этого честного следователя, если исполняющий обязанности председателя миланского суда посажен в тюрьму за взяточничество! Я мог бы продолжать, но…

— Ты уже много наговорил… и из твоего перечисления имён в телефонной книге я делаю вывод, что ты не намерен ничего предпринимать, чтобы помочь бедной женщине?

— Мы даже не знаем, кто она такая, любовь мо…

— Ты родом из этой долины. Любой человек оттуда может догадаться, что произошло в Сан-Рокко!

Даже не взглянув на вино, которое он налил ей, она в сердцах так грохнула перед ним тарелкой с макаронами, что стакан подскочил, плеснув содержимым в соус, что очень не понравилось сыру, как её негодование его желудку. Аппетит пропал; ещё не попробовав обед, При-мо знал, что его ждёт худшее. Макароны не накручивались на вилку, явно недоваренные, соус с плёнкой застывшего сыра имел угрожающе лепрозный вид.

— Полагаю, ты собираешься следовать официальной версии и притвориться, будто ничего не произошло, — сказала она.

— Что я могу сделать? Архивы по Сан-Рокко, вернее всего, находятся в Британии, насколько я знаю. Наше правительство не одиноко в желании не разглашать тайну. Какой стране хочется услышать, что она связана с людьми, виновными в таких же злодеяниях, какие совершали немцы?

— Кружевное бельё, — предложил Франко, которому позднее Примо принёс свои доводы, не убедившие супругу — Подари ей, чтоб забыла о Сан-Рокко, осчастливь её… и себя заодно, дружище!

— Считаешь, она права, Франко? Считаешь, я не должен молчать?

— Не знаю, Примо, считаю…

Стоит заговорить о Сан-Рокко, напомнил мэр Франко, и волны скандала разойдутся далеко за пределы их придворного города на его двойных холмах. Они могут запачкать грязью костюмчик от Версаче талантливого музыкального продюсера в Риме и лаковые штиблеты одного из самых знаменитых лондонских банкиров, могут обрызгать фартучек очаровательной мамаши четверых невинных малюток, помешать многообещающей карьере членов пяти из десяти крупнейших итальянских политических партий («Одну из этих партий поддерживает подавляющее большинство мафиозных кланов, а также Банк Ватикана!» — подчеркнул Примо), спутать карты трём епископам, двум кардиналам, мелкому немецкому аристократу, стае итальянских графов и двум Папам. Не говоря уже о бывшем мэре-коммунисте небольшого университетского города в Марке, зависящего от туризма (мэра, который точно знает, что чудес не бывает, и Галилеев закон падения одинаков как для невинного, так и для порочного). Скандал может перекинуться через Альпы в Германию, а его опасные отголоски — пересечь Атлантику, он способен приостановить работу итальянской автомобильной промышленности и даже отменить следующий футбольный матч в Милане!

Франко заволновался.

— Дело в том, — сказал Примо, — что история с Сан-Рокко в прошлом, она забыта, никто больше не желает слышать о ней! В конце концов, нам нужно думать о будущем Урбино! Как такая история отразится на нашем городе?

Его приятель кивнул, соглашаясь:

— Ты считаешь, немая может теперь заговорить, чтобы спасти свою жизнь, Примо?

Всё ещё беспокоясь, что миланский футбольный клуб возьмёт да и откажется играть, Франко подошёл к посетительнице предложить ещё вина.

— Как, нравится наше вино? — спросил он на ломаном английском.

— Да, спасибо.

— Ещё хлеба или оливок?

Она вежливо отказалась, улыбаясь ему. Вот приличная английская леди, не как некоторые тут.

— Но позвольте спросить, синьор… вы, случаем, не знаете о месте, которое называется Сан-Рокко, в долине где-то поблизости?

— Сан-Рокко? — Он отрицательно помотал головой. — Никогда не слыхал. Извините.

— А мне показалось, я слышала, как вы упомянули…

— Вы слышали: Дан Рокко. Это мой старый друг.

Его ложь не удивила Шарлотту. Все эти старики в кафе — так сказал Прокопио. И после оливок, хлеба и вина в разных урбинских кафе она усвоила: достаточно лишь упомянуть о Сан-Рокко, чтобы люди определённого возраста вокруг замолкали. Она видела, как менялись их лица; название деревушки было словно камень, что прыгает по воде, оставляя за собой смыкающиеся круги ряби. Часто люди с готовностью отвечали, но только чтобы что-то соврать, увести в сторону, как этот бармен. Им помогал в этом итальянский язык, который, имея меньше скрытых, непроизносимых согласных, нежели английский, придавал речи его обладателей обманчивое впечатление ясности, которой в ней не было. Она пробовала звонить в государственный архив, желая узнать о Сан-Рокко, и ждала по пятнадцать минут, чтобы в конце концов услышать, что до 1960-х годов у них нет документов о селении с таким названием. Она обратилась к пожилому продавцу в академической книжной лавке, и тот выложил перед ней трактат о самом святом — san — Рокко, с очаровательными гравюрами на дереве, изображавшими крестьян девятнадцатого века, и отдалённо не связанными ни с названным местом, ни с её вопросом.

♦

В отличие от Шарлотты Паоло предпринял конкретные шаги во искупление своей вины. Когда она не появилась во дворце, чтобы продолжать работу по реставрации Рафаэля, и перестала отвечать на телефонные звонки, он пошёл к ней в пансион «Рафаэлло», однако консьержка сказала, что англичанка ушла и не оставила для него никаких сообщений.