Клуб ракалий - Джонатан Коу

1. СЕКРЕТНОСТЬ. «Круг» никому, кроме себя самого, не подотчетен. Следовательно, он способен развивать свои идеи с абсолютной свободой, не испытывая воздействия со стороны всяческих лобби или групп давления. (Здесь видится уместной аналогия с «Национальным союзом борьбы за свободу», являющимся, на мой взгляд, наиболее значительным из множества неофициальных альянсов правого толка и пребывающим ныне в процессе становления, объединения широкого спектра интеллектуалов, которые, похоже, одни только и сознают, насколько опасно положение, в коем оказалась наша страна, — таких, как Джон Брейн, Перегрин Уорторн, Уинстон Черчилль-мл. и т. п.)

2. ПОКРОВИТЕЛЬСТВО. Еще одним огромным козырем «Круга» является то, что он может набирать своих членов из числа не только шестиклассников, но ТАКЖЕ И ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ. Таким образом, он имеет возможность отказаться от мыслителей бесхребетных (Наттолл, Серкис и т. п.) и кооптировать в качестве борцов за наше дело обладателей родственных нам душ (Беллман, Дейнтри, Спраггон).

3. ЭЛИТАРИЗМ. «Круг» не обязан прислушиваться к голосу толпы. Это не зверинец наподобие Дискуссионных обществ старших или младших классов. У нас нет времени на то, чтобы выслушивать тупиц и слабоумных. По существу своему «Круг» антидемократичен, и в этом его сила. В такой атмосфере идеи и политические воззрения могут вызревать с гораздо большей быстротой и эффективностью.

И в заключение: для меня было честью стать самым молодым членом «Круга» и привилегией — наблюдать за тем, как это общество начинает видоизменяться под Вашим руководством. Я обращаюсь к Вам со следующим призывом: не сбавляйте темпы лишь из-за того, что Вас постигла временная, незначащая неудача. «Замкнутый круг», а следовательно, и вся школа «Кинг-Уильямс» по-прежнему с надеждой ожидает Вашего руководства.

С искренними добрыми пожеланиями,

Пол.

* * *

Сказанное Тракаллеем-мл. не может не пробудить глубокого интереса. По-видимому, мы были правы, когда более года назад (см. «Д», 18 ноября 1976) предупреждали наших читателей о том, что это старающееся не выставляться напоказ сообщество исповедует философию, граничащую с безумием. После прочтения этого письма едва ли не с чувством облегчения приветствуешь возвращение на наши страницы одного из наиболее постоянных и здравомыслящих корреспондентов «Доски».

* * *

РАЗМЫШЛЕНИЯ О СОВЕРШЕННОМ РЕШЕНИИ

От Артура Пуси-Гамильтона, кавалера ОБИ

Джентльмены!

Меня глубоко поразила ваша недавняя редакционная статья «Распустить преторианскую гвардию», — поразила не столько своей (достойной всяческих сожалений) аргументацией, сколько упоминанием того факта, что старосты «Кинг-Уильямс» не носят при себе дубинок; по крайней мере, — как сами вы указали в наводящих на размышления скобках — «пока» не носят.

Что ж, джентльмены, позвольте мне задать вам прямой, сформулированный в простейших словах вопрос: а какого черта? Если, как вы говорите, старосты представляют собой школьный эквивалент полицейских сил, так почему же их соответственным образом и не экипировать? Боже милостивый, разве этим отважным людям не приходится исполнять опасную, трудную работу? Вы посылаете их надзирать за уборкой территории школы, во время которой им приходится противостоять озлобленной, неуправляемой толпе одиннадцатилеток, из коих многие вооружены рогатками и конскими каштанами на веревочках, и при этом лишаете элементарнейших средств самозащиты? Позор, джентльмены! Позор!

Развивая мою аргументацию, должен сказать, что, на мой взгляд, следует не только разрешить старостам носить оружие, но и побуждать их к тому, чтобы они и в иных отношениях следовали примеру нашей британской полиции.

Возьмите хоть такую процедуру, как задержание ученика в школе по распоряжению старосты. Принудить того или иного негодяя явиться в школу субботним утром — дело, конечно, хорошее, однако не будет ли это наказание несколько более действенным, если предварить его определенной дозой умеренно «грубого» обращения? Насколько мне известно, подобная тактика, применяемая полицией Западных Центральных графств, творила прямо-таки чудеса. Разве не способна она оказать мощное сдерживающее воздействие на любого потенциального преступника, хорошо сознающего, что, когда он будет спускаться по лестнице в сопровождении двух дюжих старост, с ним вполне может произойти небольшой «несчастный случай»? Зачем назначать старостой человека с внушительной комплекцией Миллера, если вы не даете ему возможности время от времени выбивать показания из строптивого подозреваемого? Зачем назначать человека, обладающего литературными дарованиями Тракаллея, если он не сможет подделывать эти показания самым убедительным образом? Подобные методы сработали (так мне, во всяком случае, говорили) применительно к людям, взорвавшим бомбу в бирмингемском пабе, так почему же они не могут сработать и в школе — в меньших масштабах, но в отношении правонарушителей не менее несговорчивых.

Короче говоря, джентльмены, не будем останавливаться на дубинках. Пуленепробиваемые щиты! Шлемы! Электрические стрекала для скота! Полностью оборудованные камеры для ведения допросов! Если мы собираемся держать в школе полицию, пусть она будет такой, что мы сможем ею гордиться!

Вряд ли следует добавлять, что Глэдис, моя достойная супруга, целиком разделяет эти чувства, и потому мне остается лишь заверить вас, что я, до тех пор пока вы не получите от меня в письменной форме полного и недвусмысленного подтверждения противного, остаюсь вашим вернейшим и покорнейшим слугой,

Артуром Пуси-Гамильтоном, кавалером ОБИ.

«PILAE AD MUNDUM!»[46]

СКРЕПЛЕНО древней и благородной печатью Пуси-Гамильтонов.

Вечером в понедельник, в последний понедельник того студеного января, Филип, задержанный в редакции кое-какими делами, оставил школу на несколько минут позже обычного. Направившись, разнообразия ради, к Южным воротам, он увидел в морозных сумерках далекую фигурку, подбиравшую мусор с асфальтового квадрата, который в большинстве школ назвали бы игровой площадкой, но в «Кинг-Уильямс», с ее претензиями на великие воинские заслуги, именовали Плац-парадом. Подойдя поближе, Филип понял, что одинокая фигурка эта — не кто иной, как Бенжамен.

— Привет, — сказал Филип. — Что это ты тут делаешь?

— Территорию убираю, — коротко ответил Бенжамен. — Не подсобишь?

Филип принялся подбирать вместе с ним обертки от шоколада и выброшенные автобусные билеты.

— Я, может, и глупость сморожу, — сказал он, — но, по моим сведениям, весь смысл «уборки территории» в том, что кто-то из младших классов приходит сюда с тобой и в течение десяти минут все здесь приводит в порядок под твоим присмотром.