Сорок истин - Ана Ховская

Ульяна не собирала сплетен, да и большую часть времени проводила в наушниках, но невольно за утренним чаепитием становилась свидетелем пикантных разговоров о нем. После переезда в новый офис о брутальном красавце Барховском говорили много: что он жесткий, но грамотный руководитель, умеет быть обаятельным, меняет женщин как перчатки, даже обсуждали некоторые детали его ухаживаний, наслушавшись сплетен в кулуарах делового центра. Но больше ничего. Даже Валентина — одаренная добытчица горячих новостей, приближенная к руководству и безумно влюбленная в «Кирюшечку», не знала о нем таких подробностей, которые открылись Ульяне, иначе об этом шуршал бы весь офис.

Допив кофе, Ульяна вернулась к себе. Включив музыку в наушниках и уставившись в экран помутневшим взглядом, она замерла. Пришло очередное осознание, какой дурой она выставила себя перед Барховским. А он, по сути, ни в чем перед ней не был виноват. Да, бабник. Да, тиран и мерзавец. Да, он предложил секс — она не отказала. Сколько же было заблуждений и бессмысленной злости, а теперь еще и досада, и новый стыд за свои слова и поведение.

«А он мне даже помогал, лечение оплатил… И ни в чем не укорил… То, что он засранец и не захотел отвечать на мои вопросы о Юре, это другое. Может, и ответил бы, если бы я все объяснила, а не разбушевалась и не наговорила ему всей этой ерунды… Пф-ф, совратитель малолеток! Боже, когда ты стала такой глупой, Улей?»

Вскоре Ульяна немного успокоилась и начала работать в полную силу. Но весь оставшийся день она бросала взгляд на кекс и виновато вздыхала. Она умела признавать свои ошибки, и понимала, что портить отношения с высшим руководством не стоит. Всего месяц на работе, а уже столько проблем нажила. Но примет ли ее извинения Барховский? Оценит ли ее инициативу? Вдруг он окажется еще и мстительным?

К вечеру Ульяна подумала: к чему строить предположения. Она повела себя, как недалекая истеричка, поэтому решила подняться к Барховскому и вместе с кексом принести ему свои извинения. Может, они ему были и не нужны, но ей необходимы, чтобы не переживать еще и по поводу работы. И в конце концов, Ульяна действительно была ему благодарна за простую человеческую помощь: вряд ли она нашла бы такого неравнодушного врача, который за несколько дней поставил ее на ноги.

Выйдя из лифта, Ульяна поежилась и с надеждой прошептала:

— Может, его уже нет на месте? Не придется краснеть…

Двери тихо захлопнулись за спиной, отрезая путь назад.

— Извинюсь, как умею. Я свою карму очищаю, — решилась она.

Набравшись храбрости, Ульяна прошла по длинному холлу и остановилась у приоткрытой двери приемной Барховского. Внутри горел свет.

Она никогда не видела его секретаря, но почему-то была уверена, что это блондинка с розовыми ноготками, надутыми губами и ногами от ушей. И, может, тиран даже спит с ней по понедельникам и средам, а в остальные дни измывается над такими, как она. Но когда заглянула в щелочку, поняла, что ошибалась.

У стола стояла взрослая женщина, лет сорока пяти, может, старше. Полная, маленькая, но очень ухоженная и строгая. Ульяна сразу вспомнила слова гостя Барховского, которому подавала кофе, о кабанчике с клыками.

«Она точно не в его вкусе, — с каким-то облегчением подумала Ульяна и нахмурилась от своих мыслей. — Может, мне оставить кекс ей, передать благодарность и извинения на словах? Он поймет, а я не буду чувствовать себя идиоткой…»

Но как бы она ни надеялась, увы, тиран оказался на месте.

— Елизавета, будете уходить, выключите везде свет, — раздался его приказной тон из динамиков селектора.

Его манера быть таким чопорным вызвала усмешку.

— Все сделаю, Кирилл Александрович. Я ухожу, — ответила та.

Ульяна отпрыгнула от двери и поспешила спрятаться за угол. Секретарь вышла, прикрыла дверь, и вскоре ее шаги затихли.

Ульяна вернулась к приемной, еще немного постояла перед ней и все-таки уговорила себя войти. Оказаться наедине с Барховским на его территории ужасно не хотелось, но и собственная трусость раздражала.

«Никаких иллюзий — он все еще тот, кто есть! Даже если начнет хамить, просто извинись без лишних комментариев и исчезни…»— приказала себе она и без стука вошла в кабинет.

Основной свет был потушен, Барховский работал с настольной лампой за ноутбуком.

— Добрый вечер, Кирилл Александрович! — с порога негромко произнесла Ульяна, переминаясь с ноги на ногу.

Кирилл мельком взглянул в темный проем и сдвинул брови: «Надо же, сама явилась!»

Он выпрямился в кресле, отстранился от стола на вытянутых руках и некоторое время рассматривал женщину. Светлая рубашка с острым отложным воротничком заправлена в темную юбку-карандаш, аппетитно облегающей бедра, классические туфли-лодочки подчеркивают стройные ноги — ничего лишнего, стильно и строго, но такая соблазнительная.

Кирилл сглотнул, уронил руки на бедра и заметил:

— Вы рано. Я еще не закончил.

— В каком смысле? — растерялась Ульяна, прижимая к животу контейнер с кексом.

— Мы договаривались, что я сам заберу вас. Вам всего лишь нужно было дождаться… Но раз пришли, можете присесть. Мне нужно еще минут сорок, — сказал Кирилл, кивнул в сторону дивана у стены и снова придвинулся к ноутбуку.

«Снова этот указывающий тон, — с досадой вспомнила Ульяна о его настойчивом предложении в лифте. — Но мне все это ни к чему. Извинения. Благодарность. Руки в ноги и… Масленица*!»

Она сделала несколько шагов и остановилась. По спине бегали холодные мурашки, а сердце колотилось, как ненормальное, отдаваясь неприятной пульсацией в горле. Сама атмосфера кабинета давила и настораживала. Все здесь было пропитано энергетикой хозяина — пугающего, жесткого. И его ароматом, от которого сводило живот…

«И чего я его так боюсь? Он просто мальчишка», — думала Ульяна, но в голову полезли воспоминания их близости и ее полного поражения, будто он обладал каким-то сильнодействующим средством, лишающим воли. А в сумраке это чувство еще больше усиливалось. Сейчас она не могла заставить себя даже просто посмотреть ему в лицо.

Опустив голову и глядя на контейнер, она облизала сухие губы и проговорила:

— Простите, я не буду отвлекать вас от работы, пришла лишь за тем, чтобы извиниться…

— Что вы там бормочете? — перебил Кирилл и на секунду отвлекся от экрана. — Мне вас не слышно…

Она сделала еще пару шагов и остановилась у длинной бриф-приставки к его столу, поставила кекс на угол и отступила.

— Я приготовила десерт в благодарность за вашу помощь…

— Что? — недоуменно нахмурился Кирилл.

— Испекла кекс, — еще тише произнесла она.

Кирилл мельком глянул на контейнер с «благодарностью», а потом посмотрел на Исаеву. Внутренности обдало горячей волной. Она пришла к нему сама. Виноватая и растерянная. Совсем не похожая на разъяренную кошку, какой показалась при свете дня. Он даже не понял, с чего она устроила ему то выступление.