StarCraft. Я - Менгск - Грэм Макнилл

– Невероятно, – произнес Арктур, и Валериан удивился, услышав подлинные эмоции в голосе отца. – Я никогда не видел подобного.

– Я же говорил, – сказал Валериан, довольный, что смог удивить Менгска-старшего.

– И ты думаешь, что это пришельцы?

– У тебя есть другое объяснение? – удивился вопросу Валериан.

– Не спорю, тут скорее всего действительно потрудились представители иной цивилизации, – признал отец. – Но пусть даже ты прав, что это меняет? Кто бы ни построил это, они давно мертвы.

– Разве тебе не интересно, кто построил такое? Не интересно, какие великие тайны мы можем раскрыть и чему можем у них научиться?

– Не особо. Теперь они всего лишь пыль, и никто не помнит их. Можно ли в таком случае называть их великими?

Разочарование Валериана от упрямого отказа отца постичь всю важность таких открытий росло с каждым новым словом Арктура. Подросток начал терять самообладание. Он понял, что купился на демонстративный интерес отца к древней пещере, и теперь его затянуло в реальность Арктура. Валериан встряхнулся, чтобы сбросить наваждение, и в этот момент все вещи, которые он хотел сказать отцу, внезапно вырвались в его сознании на передний план.

– Где ты был все эти годы? – выпалил он. – Почему никогда не приезжал? Тебе наплевать на нас?

Отец оторвался от осмотра гигантской пещеры, немедленно забыв об ее величии, поскольку увидел, что милая иллюзия воссоединения отца и сына закончилась.

– Это было слишком опасно, – сказал он просто. – Конфедераты хотят меня убить. Узнай они, где вы находитесь, то использовали бы вас, чтобы добраться до меня. Валериан, это очевидно.

– Моя мать больна, – сказал Валериан. – Ты знал?

– Да.

– Тебя это волнует?

– Конечно, волнует, – огрызнулся Арктур. – Что за ребяческий вопрос?

– Ребяческий? Разве проявление ребячества – поинтересоваться у отца, где его носит, когда мать родного сына умирает?

– Айлин сообщил мне, что рак твоей матери неоперабелен, – сказал Арктур. – Он прав?

– Да прав, – подтвердил Валериан, с трудом контролируя гнев и душевную боль. – И вся эта беготня от планеты к планете, от луны к луне не способствует ее выздоровлению. От этого ей становится только хуже.

– И чего бы я добился, примчавшись к вам, кроме как подверг бы вас обоих опасности? – задал вопрос Арктур. – Ты хотел, чтобы я пришел и помог тебе подержать руку матери, пока та лежит на смертном одре? Ты этого хотел? Что ж, Валериан, я сожалею, но это ничего бы не дало. Мне нужно решать более важные дела, нежели утешать тебя. Или твою мать.

Валериан жаждал броситься на отца с кулаками, чтобы выражение спокойствия исчезло с его лица, но он держал гнев крепко запертым внутри себя. Пусть ему совершенно не хотелось признаваться в этом, но юноша восхищался отцовским качеством рассуждать логически и сосредотачиваться перед лицом трудностей, от которых другие теряли самообладание.

Тем не менее, у него было что сказать отцу. Без разницы, проникнут ли эти слова через броню тщеславия или нет.

– Более важные дела? Такие как свергнуть Конфедерацию?

– Именно, – подтвердил Арктур. – И такая цель требует жертв. Мы все потеряли близких в ходе этой войны, сын. Я тоже потерял. Родителей, Дороти, Эктона.

– Кого?

– Он был главой службы безопасности у моего отца и хорошим человеком.

– Что с ним случилось?

– Он был на Корхале, когда ракеты нанесли удар.

– Ясно. – Валериан вздохнул.

– Но их смерть перестанет быть напрасной, когда от Конфедерации останутся лишь руины, – продолжил Арктур. – Мы с тобой выйдем на арену и заполним вакуум власти. Мы можем сделать это, Валериан, мы можем сокрушить врага. За мной стоит армия, не уступающая той, что есть у противника. Вопрос низложения Конфедерации – это только вопрос времени. Мы возьмем бразды правления в свои руки, возьмем под крыло то, что останется после нее. Но мы должны сделать все правильно, чтобы построить империю во благо человечества.

– Во благо человечества? – хмыкнул Валериан. – Ты имеешь в виду – во благо династии Менгск?

Арктур пожал плечами.

– Не вижу особой разницы, – сказал он.

– И ты хочешь, чтобы я был рядом с тобой? – сказал Валериан, пытаясь сдержать надежду в голосе.

– Конечно, – ответил Арктур, подойдя к сыну и взяв его за плечи. – Ты мой сын, и ты Менгск. Кто, как не мой наследник, достоин стоять рядом со мной?

– Раньше ты так не думал, – возразил Валериан. – Я слышал, как ты раньше отзывался обо мне. Для тебя я был женоподобным книголюбом и слабаком.

– Слова, сказанные в гневе давным-давно, – Арктур взмахнул рукой, словно пытаясь развеять в воздухе досадную фразу. – Но посмотри на себя теперь! Ты заставил меня гордиться тобой, мальчик. Я впечатлен и не могу притворяться, что это не так. Ты многого достиг с тех пор, как я видел тебя в последний раз.

– Я сделал это не для тебя, отец, – сказал Валериан. – Я сделал это для себя.

– Я знаю это, и это хорошо. Человек никогда не должен делать что-то, чтобы произвести впечатление на других. Он всегда должен следовать своим путем, делать то, что считает правильным.

– И что, если я не захочу стать твоим наследником? – поинтересовался Валериан. – Ты управлял моей жизнью издалека очень долго. Думаю, что ты привык к мысли, что я всегда буду прыгать по твоей команде. Что ж, отец, я не такой. Я сам себе хозяин, и сам буду принимать решения.

Арктур улыбнулся и кивнул. Отпустив плечи сына, он сел на ближайший обломок скалы.

– Помнится, давным-давно я сказал нечто подобное моему отцу.

Валериан чувствовал, как гнев проходит. Он вытащил солдатскую пластиковую флягу и сделал большой глоток воды.

– Это принесло тебе какую-то пользу?

– Не особенно, – сказал Арктур, принимая флягу от Валериана. – Я называл его террористом и убийцей, но теперь я совершил неизмеримо больше зла, чем он за всю свою жизнь. Полагаю, чем ужаснее нечто, причиненное тебе самому, тем легче оправдать свое возмездие, вне зависимости от того, насколько оно отвратительно. Конфедераты убили мою семью, превратили в пепел родную планету… какое злодеяние мне нужно совершить, чтобы адекватно отплатить им?

– Не знаю, – сказал Валериан. – И не думаю, что захочу узнать.

– Тогда чего ты хочешь, Валериан?

– Я хочу быть частью твоей жизни, но свою судьбу творить самостоятельно.

– Я сказал то же самое моему отцу, – ответил Арктур. – Однако с тех пор обнаружил, что время и история могут подхватить нас и использовать наши таланты, не считаясь с нашими желаниями.

– Что ты имеешь в виду?