Древняя Греция - Владимир Миронов

Ганс Бальдунг Грин. Три грации

Иные придерживаются мнения, что культ Афродиты был не чем иным, как культом проституции. Видимо, все же не зря ее еще называли в народе «Пандемос» – то есть всенародной, «Гетайра» – покровительствующая гетерам, или же «Порне» – то есть высочайшая чувственность, граничащая с пороком. Поскольку храм был окружен лесом, тут и собирались служительницы любви и вообще влюбленные. Подобные же храмы находились в Фивах, в Беотии и в Мегаполисе, в Аркадии. Рассказывая о жизни греков, невольно задумываешься о трансформации, которую за пару тысяч лет претерпел институт проституции в мире. Следы древней профессии в наше время можно увидеть почти на каждом шагу в достославной Москве, Петербурге, в портовых городах, шоу-бизнесе, политике и в науке. Сколько граждан пострадало из-за неестественной (или, быть может, все же естественной?) любви к одалискам и гетерам. Глядя на то, в какие вертепы превратились города благополучной Европы и Америки, Азии и Африки (ныне, к величайшему стыду, и России), особенно ясно понимаешь всю чудовищную суть капитализма как строя, пусть даже он и предстает в демократической маске. Торговля живыми людьми нигде не демонстрирует столько жестокости и дикой злобы, столько ненависти и презрения к человеческому существу, как в этой сфере. Порядки эти должны быть уничтожены, стерты с лица земли как недостойные.

Ведь и проституция существовала не всегда. Надо помнить то, что патриархальная Греция не знала проституции как института общественной жизни. К тому же большая часть простого народа (особенно в деревнях и сельской местности) жила по иным законам, нежели «более цивилизованные» города, особенно столицы, крупные полисы и шумные порты. Поэтому основой и гарантом семейного покоя был строгий надзор за женой, заточенной на своей половине, составлявшей важнейшую часть мужских владений. Родовитые афинянки выходили замуж рано – и девственницами, но не разделяли социального положения мужа. Мужчины женились поздно (обычно не раньше 30 лет). Поэтому от них никто и не требовал особой святости. Но когда жена выражала ему все неудовольствие по поводу его «милых шалостей» на стороне, он, «стыдливо» потупясь, отвечал словами Феогнида: «Нет на земле никого, кто был бы совсем безупречен».

Греки, «породившие» науку и философию, заложившие основы рационального отношения к жизни и природе, конечно же, не могли обойти стороной и систему экономических отношений. Важную роль в жизни социума приобретал фактор наследственности, ну и, разумеется, богатства и семейного достатка. Уже тогда на эти обстоятельства обращали внимание как мужчины, так и женщины (последние – в особенности). Дело в том, что со временем сам греческий брак изменился. Все чаще он становился браком по расчету. Греки любили деньги. Да и кто их не любит?! Материальные соображения выдвигались на первый план. Блох отмечает, что брак становился все чаще «необходимым злом», а вот заключение брака по взаимной склонности, ввиду замкнутой жизни дозамужних девушек, наблюдалось все реже. Правило же составляли денежные браки и подходящие браки по расчету. Последствием такого порядка вещей стала почти полная подчиненность женщины в семье, отстранение ее от всех мужских интересов и, как неизбежное следствие, отстранение и самих мужчин от своих жен. Кроме того, как выразился Антисфен из Афин (450—360 гг. до н.э.): «Красивая жена – общее достояние, некрасивая – наказание мужа». Хотя понятно, не всем же дамам быть писаными красавицами. Большая их часть были обычными, рядовыми, ничем особо замечательным не выделяющимся существами. Поэтому показателен стих византийского поэта и историка Агафия, названный им «Жалобы женщин»:

Легионер на посту

Впрочем, и честные порой «давали слабинку». О такой благонамеренной супруге из Эфеса повествует одна история, которую рассказывает Петроний… Жила-была в Эфесе матрона, отличавшаяся столь великой скромностью, что даже из соседних стран ехали посмотреть на нее. Приезжали и дивились, надо же, какая верная жена! Но вот случилось так, что ее муж умер. Не удовольствовавшись принятым обычаем бить себя в обнаженную грудь и провожать покойника с распущенными волосами, убитая горем женщина последовала за ним в могилу. Когда тело мужа поместили в подземелье, она осталась его там охранять, день и ночь проливая слезы. Горе ее убивало. И тогда вдова решила уморить себя голодом, ибо не видела смысла жизни без мужа. Ни родные, ни близкие, как ни старались, не могли отклонить ее от такого решения. Все плакали, но что они могли сделать. Пять дней и ночей сидела несчастная женщина в гробнице при тусклом свете лампады, рядом с ней ее верная служанка. В городе только и разговоров было что про вдову, которая так сильно любит своего покойного мужа. Все сошлись на том, что раньше никому не пришлось видеть и слышать ничего подобного – такой верной любви! Тут произошло событие, косвенным образом повлиявшее на дальнейшую судьбу женщины. Правитель области повелел распять несколько разбойников неподалеку от места, где был захоронен ее муж.

Возле крестов с разбойниками поставили на стражу солдата. Вечером тот заметил свет среди памятников, услышал стоны несчастной вдовы. Заинтригованный солдат поспешил разузнать, что это там происходит. Он спустился в сей склеп и онемел от испуга, увидев красивую молодую женщину, что, подобно призраку, склонилась над гробом. Расспросив служанку, он понял суть происходящего. Тогда он принес в склеп свой скромный обед и принялся убеждать женщину в том, что будет лучше для нее, если она перестанет так убиваться и немного покушает. Женщина, слушая его увещевания, только еще сильнее причитала, царапала свою грудь, вырывала волосы и осыпала ими мужа-покойника. Но солдат не привык отступать. Он вновь и вновь уговаривал бедняжку вкусить пищи. Он и сам выпил рюмку-другую, и закусил, говоря, что лучшей трапезы у него еще не было (судя по всему, он не принадлежал к породе тех, кого зовут «стойкий оловянный солдатик»). Первой тут не выдержала служанка. Она сама выпила вина, немного поела, сразу же оживилась и стала увещевать уже свою госпожу. «Что пользы в том, если ты умрешь голодной смертью? Что это тебе даст? Не лучше ли насладиться благами жизни, пока она в нас?» Вдова, которая к тому времени так проголодалась, что у нее тряслись от голода ноги и подсасывало во всех местах, наконец склонилась к уговорам и стала есть с превеликим удовольствием.

Поев, отогревшись пищей, вином и душой, вдова стала чуть более благосклонно прислушиваться и к другим увещеваниям солдата. А так как женщина она была очень красивая, солдатик захотел и сам вкусить от ее щедрот. Он принялся атаковать ее стыдливость. Парень-то был очень даже видный, да и словом владел недурственно. Служанка также постаралась вернуть ее к жизни, ибо зачем ей умершая госпожа?! И тут уж та часть тела знатной дамы, что нуждается у женщин в пище телесной, причем еще в большей степени, чем желудок, не вынесла долгого воздержания и также открыла свой прелестный ротик… В итоге они занимались любовью несколько ночей подряд, заперев двери. Солдат ходил только за пищей для всех троих. Видимо, так весело и шумно проводили они время, что не услышал страж, как родственники одного из бандитов сняли с креста тело и захоронили его, что строжайше запрещено законом.