Малахитовый Лес - Влада Ольховская

class="p1">Так что она старалась сконцентрироваться на управлении автомобилем и ни о чем больше не думать. Но даже это не спасло ее от шока, когда за очередным поворотом она едва не сбила тонкую девушку в белом, одиноко стоящую посреди дороги.

У Тори была всего секунда, чтобы разглядеть ее в свете фар, но и этого оказалось достаточно. Зоя, конечно же. Живое воплощение ее кармы. Зоя, которой здесь быть никак не могло – но которая, похоже, давно уже была здесь.

Остановиться Тори не успела бы, ей только и оставалось, что вывернуть руль. Однако старый лес для маневров никак не подходил, машина почти сразу врезалась в дерево, Тори успела услышать грохот, показавшийся ей оглушительным, – и наступила темнота…

Глава 28

Все, что произошло в Малахитовом Лесу, – это ведь не трагедия даже. Это просто… обстоятельство. Опыт. Опыт всегда пригодится. А боль – она рано или поздно уходит, душевная боль вроде как не опасна для жизни, она не выдает себя кровью, ее можно скрыть ото всех и справиться с ней самостоятельно, рано или поздно.

Об этом размышлял Роман, направляясь к кафе. Дождь раздражал, настукивая по куполу черного зонта. Хотелось напиться – сильно, так, чтобы до завтра ни о чем не думать и ничего не вспоминать. До такого состояния лучше дойти у себя дома, но там Градов оставаться не хотел. Она по-прежнему была слишком близко, и Роман опасался, что все-таки наделает унизительных глупостей.

Поэтому начать он решил в кафе, а уже потом, когда она уедет, вернуться к себе – он специально попросил охрану сообщить ему, когда Виктория минует шлагбаум.

Он добрался до кафе, бросил мокрый зонт на подставку, занял столик у того окна, которое выходило на лес. Смотреть на дорогу не хотелось.

Ожидая свой заказ, Роман думал о том, что отсюда можно будет направиться сразу к брату, у Льва наверняка полный бар даже после недавних событий. Минус в том, что брат увидит его в таком состоянии. Плюс – не позволит увидеть кому-то другому или сделать глупость. Лев даже рад будет возможности попрыгать вокруг с воплями: «Я же говорил!»

Но если к общению с братом Роман мысленно подготовился, то беседы с психологом никак не желал. Однако Княжина не оставила ему выбора, она уселась за его столик с совершенно несвойственной ей бесцеремонностью.

– У вас что-то случилось, – объявила она. На вопрос это даже отдаленно не походило.

– Что бы у меня ни случилось, я с этим и разберусь. В терапевтической беседе я не нуждаюсь.

Он надеялся, что Княжина поймет намек и уйдет, но она не двигалась с места, да еще и смотрела на него… виновато? Вроде как не может быть, с чего бы ей чувствовать себя виноватой? Но вид у нее был именно такой.

– Боюсь, я могу оказаться должна вам настолько много, что уходить мне пока нельзя.

– Не уверен, что понимаю.

– Смотрите, как выстроились события… Сегодня днем я встретилась в этом самом кафе с Викторией, которая выглядела вполне счастливой. А вот после беседы она ушла мрачнее тучи, хотя наш разговор не предполагал такую реакцию. Теперь же мрачнее тучи вы, пришли без нее, заказываете алкоголь без закусок. Все это позволяет мне подозревать, что я допустила ошибку. Из-за недостатка данных, но это меня не оправдывает.

– Не переживайте, вы тут ни при чем, – вздохнул Роман. – Ее миссия завершилась, нет больше смысла торчать в этой глуши с теми, кто не может быть ей полезен.

– К сожалению, из ваших кратких выводов я ничего не пойму, а дело уже весьма запутанное. Вы не хотите рассказать мне все?

Роман не хотел. Желание оставалось только одно: перестать чувствовать. Не вылечить боль беспамятством, но хотя бы на время ее заглушить и уж точно не расковыривать собственную рану.

Но Градов был не в том положении, чтобы позволить себе простой вариант. Он сам допустил ошибку, так почему бы не наказать себя за нее, повторив эту историю еще раз? Княжина не поможет ему, но уже и не навредит. А он убедится, что все это случилось с ним на самом деле, а не привиделось в каком-то странном сне.

Княжина слушала его внимательно, не перебивала ни вопросами, ни попытками утешить. Она вообще реагировала на его слова странно: не с профессиональным сочувствием, а с удивлением. И не нейтральным, а болезненным, как будто личным… С чего бы? Она должна быть на его стороне и обвинять Викторию, это же предсказуемо.

Вот только когда он наконец закончил, Княжина не торопилась ни с утешениями, ни с обвинениями.

– Так значит, она считает, что мальчик погиб? – задумчиво произнесла Лидия Сергеевна. – Нет, она не может так заблуждаться… Постарайтесь вспомнить: она говорила про его смерть напрямую или только упомянула аварию?

– Только аварию, кажется… Слово «смерть» я не помню. Какая разница?

– Огромная. Виктория намеренно подтолкнула вас к выводу, что она – детоубийца. Так она надеялась облегчить ваше расставание. И при этом прекрасно знала, что мальчик выжил.

Тут до Романа наконец дошло:

– Вы и есть тот человек, которого она пыталась найти?

Только этим можно было объяснить неожиданную осведомленность Княжиной. В своих сегодняшних откровениях Виктория обошла эту тему стороной, но Роман почему-то подумал, что ее поиски были просто предлогом, попыткой смягчить собственную вину. Вроде как ей нужно было знать, ее загнали в угол…

Сначала Виктория упомянула, что ей необходимо выяснить нечто важное, произошедшее с ней десять лет назад. Теперь Княжина указала, что это было. Вот только оставалась одна крупная нестыковка…

– Но если она искала вас из-за того несчастного случая с племянником, что вы должны были напомнить ей? – нахмурился Роман. – Она же и так все помнит!

– Это и правда я, – кивнула Княжина. – Вы как-то спросили у меня, почему я не вожу машину…

– Вы сказали, что боитесь.

– Да. Вот как раз поэтому я и боюсь, хотя раньше обожала. Но при всех последующих попытках сесть за руль мне все время мерещился маленький мальчик, выбегающий на дорогу.

– Выбегающий?.. Виктория сказала, что толкнула его!

– И это возвращает нас ко всей ее истории. Полагаю, она действительно забыла все, что произошло в тот день. Я помню ее… Она была в чудовищном стрессе, даже большем, чем я. Она так кричала… Ее только врачи и успокоили.

Роман мог сколько угодно убеждать себя, что его совершенно не волнуют события, связанные с женщиной, которая уже стала для него чужой. Поверить в это все равно