📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгКлассикаГроздья гнева - Джон Эрнст Стейнбек

Гроздья гнева - Джон Эрнст Стейнбек

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 72 73 74 75 76 77 78 79 80 ... 145
Перейти на страницу:

Люди присаживались на корточки — люди с заострившимися чертами лица, отощавшие от голода, ожесточившиеся от борьбы с голодом; взгляд хмурый, челюсти сжаты. А вокруг них расстилалась плодородная земля.

Слышал, что случилось с ребенком вон в той палатке, четвертой с краю?

Нет, я только что пришел.

Малыш метался во сне, плакал. Родители думали, это от глистов. Дали глистогонного, а он умер. Говорят, есть такая болезнь — «черный язык», у него это и было. От плохой пищи так болеют.

Бедняга…

А у родителей нет денег на похороны. Придется хоронить как нищего.

Вот беда!

И руки опускались в карманы, доставали мелочь. У входа в палатку росла горстка серебра. И родители находили ее там.

Наш народ — хороший народ; наш народ — добрый народ. Даст бог, придет то время, когда добрые люди не всё будут бедняками. Даст бог, придет то время, когда ребятам будет что есть.

И собственники знали, что придет то время, когда молитвы умолкнут.

И тогда конец.

Глава двадцатая

Дети, Конни, Роза Сарона и проповедник сидели на грузовике перед конторой следователя в Бейкерсфилде. Сидеть было жарко и неудобно, затекли ноги. Они дожидались отца, матери и дяди Джона, которые прошли к следователю. Вскоре из конторы вынесли корзину и положили в нее длинный сверток, снятый с грузовика. Они сидели на солнцепеке, дожидаясь, когда следствие будет закончено, причины смерти установлены и удостоверение подписано.

Эл и Том бродили по улице, останавливались у витрин, с любопытством разглядывали прохожих.

И наконец мать, отец и дядя Джон вышли из конторы — вышли притихшие, молчаливые. Дядя Джон взобрался наверх. Отец и мать сели в кабину. Том и Эл вернулись, и Том сел за руль. Он сидел молча, дожидаясь указаний, куда ехать. Отец смотрел в одну точку прямо перед собой; его черная шляпа была низко надвинута на лоб. Мать потирала пальцами уголки рта, и взгляд у нее был отсутствующий, потерянный, мертвый от усталости.

Отец глубоко вздохнул.

— Ничего не поделаешь, — сказал он.

— Я знаю, — сказала мать. — А все-таки… ей хотелось, чтобы похороны были хорошие. Она всегда об этом говорила.

Том покосился на них.

— На общественный счет? — спросил он.

— Да. — Отец мотнул головой, словно стараясь вернуться к действительности. — Денег не хватило. Не осилили. — Он повернулся к матери. — Ты не горюй. Как ни ломай голову, что ни придумывай, все равно ничего не поделаешь. Нет денег. Бальзамирование, гроб, пастор, место на кладбище… Мы и десятой части не наскребем. А что могли, то сделали.

— Я знаю, — сказала мать. — Я просто не могу забыть, как она всегда говорила, чтобы похороны были хорошие. Ну что ж, ничего не поделаешь… — Она глубоко вздохнула и потерла уголки рта пальцами. — А следователь — хороший человек. Покрикивает, а все-таки хороший.

— Да, — сказал отец. — Он начистоту с нами говорил.

Мать провела рукой по волосам, на скулах у нее выступили желваки.

— Надо ехать, — сказала она. — Надо выбрать хорошее местечко для привала. Найдем работу, устроимся. Зачем ребятишек морить голодом? Это не по-бабкиному. Она на похоронах всегда всласть ела.

— Куда же поедем? — спросил Том.

Отец приподнял шляпу и почесал голову.

— В лагерь, — сказал он. — Пока не найдем работу, последнее тратить нельзя. Выезжай за город.

Грузовик проехал несколько улиц, и город остался позади. И у моста они увидели скопление палаток и лачуг. Том сказал:

— Давайте здесь остановимся. Послушаем, что говорят, узнаем, есть ли где работа. — Он съехал по крутому спуску и остановил грузовик на краю лагеря.

В расположении лагеря не было никакого порядка; лачуги, машины, маленькие серые палатки стояли где попало. Крайняя лачуга была совершенно неописуемого вида. Южная сторона — три листа ржавого рифленого железа, восточная — старый половик, прибитый к двум доскам, северная — кусок толя и кусок рваного брезента, а западная — шесть мешков из дерюги. Вместо крыши — переплет из неотесанных ивовых жердей, сверху кучей навалена трава. С той стороны, где стена была сделана из мешков, у входа в беспорядке громоздился всякий скарб. Керосиновый бидон на пять галлонов служил вместо печки, сбоку у него торчало ржавое колено трубы. Бак для кипячения белья, а вокруг — целая коллекция ящиков: ящики, заменяющие стулья, ящики, заменяющие столы. Рядом с лачугой стоял дряхлый «форд» — модель «Т» — с двухколесным прицепом. И все это говорило о том, что люди здесь опустились, отчаялись.

Дальше виднелась маленькая палатка, посеревшая от дождей, но чистенькая, опрятная; и ящики здесь были аккуратно расставлены вдоль стены. Между по́лами ее торчала печная труба, земля у входа была подметена и сбрызнута водой. На одном из ящиков стояло ведро с замоченным бельем. Рядом с палаткой — легковая машина, модель «А», с самодельным прицепом — спальней. Все здесь было налажено и прибрано.

Следующая палатка была громадная, рваная; брезент висел клочьями, стянутыми кое-где проволокой. Полы были откинуты, внутри лежали четыре широких матраца. На веревке, протянутой вдоль южной стены, сушились розовые бумажные платья и несколько пар рабочих комбинезонов. Всего в лагере было сорок палаток и лачуг, и около каждого жилья стояла машина. Несколько мальчиков сначала разглядывали подъехавший грузовик издали, а потом двинулись к нему всей компанией — босоногие, в одних комбинезонах, с серыми от пыли волосами.

Том остановил грузовик и взглянул на отца.

— Невзрачное местечко, — сказал он. — Может, поедем дальше?

— Куда там дальше! Надо сначала все разузнать, — сказал отец. — Спросим, как тут с работой.

Том открыл дверцу и вышел из машины. Верхние пассажиры спрыгнули на землю и стали с любопытством оглядываться по сторонам. Руфь и Уинфилд, по привычке, уже образовавшейся у них за дорогу, взяли ведро и пошли к ивняку, за которым полагалось быть воде, и кучка ребят раздалась перед ними и снова сомкнулась.

Дерюжные по́лы первой лачуги распахнулись, и оттуда выглянула женщина в грязном цветастом платье. Ее седые волосы были заплетены в косички, лицо было все в морщинах, взгляд тупой, под глазами серые мешки, углы вялого рта безвольно опущены.

Отец спросил:

— Можно нам здесь остановиться?

Голова исчезла. С минуту в лачуге ничего не было слышно, потом по́лы ее приоткрылись, и оттуда появился бородатый человек в жилетке. Женщина выглянула из-за его плеча, но наружу не вышла.

Бородач сказал:

— Здравствуйте, — и его бегающие темные глаза оглядели сначала людей, каждого по очереди, потом грузовик и поклажу.

Отец сказал:

— Я вот спрашиваю вашу жену, нельзя ли нам здесь расположиться?

1 ... 72 73 74 75 76 77 78 79 80 ... 145
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?