Дрейк - Вероника Мелан

Но людям этого не было видно. Слова срывались с губ, как спугнутые движением руки смертоносные мухи. Они взлетали с насиженных мест и отвратительным жужжанием устремлялись навстречу оппоненту, чтобы ужалить, прогрызть в защитной оболочке отверстие и отложить в нем личинок, которые не дадут ране затянуться. И пусть тело потом болеет, пусть зреет на других и себя обида, пусть растет ненависть на жизнь и соседей, пусть…. Их – мух – от этого становится только больше.

Я шла по мокрой улице и качала головой.

Нельзя…. Нельзя думать, что слова – это просто слова. Слова – это то, чем мы невидимо, но осязаемо делимся. Сказал кому-нибудь плохое, и будто шлейф тянется по пятам, хоть порой и кажется, что повеселился, «оттянулся», дал волю чувствам, не выставил себя в нужный момент «слабаком». А на самом деле как раз им и оказался – пробил брешь в своем же панцире, и плевать, на кого направлен гнев и праведный ли он. Ведь возник-то он в твоем теле, значит, его и будет пожирать.

После этого изматывающего дня на душе было омерзительно и пусто, а тело казалось высосанной досуха оболочкой, за день скукожившейся от дурной болезни.

Неслись по дороге машины, бил в глаза свет фар, превращая людей в силуэты. Фонари горели через один, асфальт безучастно отражал суетную жизнь в лужах.

Сил на то, чтобы ругаться с выдавшей сдачу пятикопеечными монетами татаркой – владелицей мелкого торгового киоска на подходе к дому – уже не нашлось. Да и не хотелось. Я взяла протянутый Вискас, сгребла в ладонь гору мелочи и отправилась прочь от магазина.

Кота я найти не смогла. Темнело рано, а Миша был глухим – звать бесполезно.

Облазив кусты, заборы и подворотни, я вздохнула и направилась в подъезд.

Тяжелый день, тяжелый урок.

Дрейк знал, как учить так, чтобы запоминалось навсегда.

Мама пила на кухне чай. Сидела, устало склонившись над страницами, просматривала каталоги с одеждой привезенные из Турции. Я присоединилась молча. Налила кипятка, бросила пакетик с заваркой, неуверенно посмотрела на пузатую сахарницу и отвернулась, чтобы не искушать судьбу.

Скрипнул под моим задом табурет.

Шелестели переворачиваемые страницы, с застывшими улыбками смотрели с фотографий лица разряженных в свитера и кофты моделей, гудел холодильник, безмолвно косилась цифровым глазом микроволновка.

– Мам….

– М-м-м? – мать оторвала взгляд от каталога и посмотрела на меня. Уставшие, будто поблекшие глаза от постоянной борьбы за существование.

– Может, ремонт сделаем? Как-то обветшало у нас все.

Она покачала головой, болезненным непривычным жестом потерла висок.

– Не на что, Дин. Товар в магазинах не идет, голодать бы не начали, не до ремонта пока. Вот пытаюсь понять, что же дальше везти, чтобы покупали.

– Ясно.

Вспомнилась круглая сумма на моем банковском счету в Нордейле, вспомнилась пачка наличных, протянутая в кафе Дрейком – все это богатство в этом мире было так же бесполезно, как размокшая в луже газетная бумага.

Полночи я лежала с открытыми глазами.

Думала о том, что осознала сегодня: слова, словоизъявления, энергия, уплывающая от тебя к другому, причиняя невидимый сложнопоправимый вред обоим. А ведь раньше было так привычно и просто сказать гадость…. Как умыться, как почистить зубы, сходить за лапшой в магазин. Подумаешь, слово….

Текли минуты в душной спальне. Я пыталась восстановить душевный баланс, но это так же сложно, как латать после воздушной атаки фанерный дом. И дело было не только в переосмыслении опыта по злословию, бередили душу так же мысли о семейной нищете и несостоятельности и о том, куда мог неожиданно подеваться грязный бездомный кот, давно уже ставший родным.

Утром. Я найду его утром. Обязательно выйду пораньше, и он окажется где-нибудь во дворе, не может быть иначе. Да, опасностей много, но судьба не допустит, ведь не допустит (?), чтобы случилось непоправимое.

Едва успокоившись, я вновь переключалась на маму, на грязные обои, на подавленные глаза, разглядывающие каталог. Как справиться с ситуацией? Что нужно сделать? И мог ли обретенный талант помочь от безденежья?

Тихие минуты складывались в часы, голова без устали рассматривала варианты получения дополнительной прибыли от умения путешествовать.

Заняться доставкой вещей, писем, ценных грузов? Но как, когда? Ни лицензии на деятельность, ни офиса, ни репутации. А ведь будут спрашивать, уточнять детали, обязательно допытываться какими методами груз попадет из пункта «А» в пункт «Б». Что говорить? А нечего. При всем желании рта не разомкнешь – сработает наложенный Дрейком запрет. И правильно сработает, а иначе недалеко и до встречи с местными властями, а там до выяснения необычных способностей Кочетковой Дины.

Продавать золото, ценные камни, ювелирные изделия? А кому сбывать? Как объяснять, что за источники, как прилагать сертификаты, когда язык не разберет ни один лингвист? Да и отрасль сложная, своих наверняка знают, а незнакомый человек с кучей бриллиантов обязательно пробудит нежелательный интерес.

Тупик. Еще вариант, и еще тупик. И так до бесконечности. Все они упирались в одни и те же рамки: людская молва, невозможность объяснить «что и как», опасность привлечь внимание властей или криминалов. А стоило ли тогда рисковать? Ей – маме – не станет легче, если дочь вдруг однажды утром уйдет на работу, а вечером не вернется. Ей тогда будет все равно, есть ли в доме еда и какие вещи везти из Турции в следующий раз, потому что следующего раза может и не быть….

Представив вздрагивающее, закрытое ладонями лицо, по которому текут слезы, мне сделалось не по себе.

Не надо рисков – голодать проще и спокойнее. И к тому же все равно найдется вариант, как помочь. Если не сегодня ночью, то, может быть, завтра или через месяц. Обязательно найдется.

Привычно горел в углу желтым глазом монитор. Он не включался с тех самых пор, как велись поиски информации про Нордейл. Каким же далеким теперь казался тот день.

Спала мама, спал дядя Толя. Даже фиалка на окне и та, казалось, дремала, поглядывая на редкие проезжающие в ночи машины за пыльным стеклом.

Одеяло было жестким и тяжелым, нечета тому, что осталось в спальне Нордейла – легкому и теплому. Поразительно, как быстро меняется восприятие вещей, когда есть с чем сравнить. Слишком быстро…. До грустного «слишком».

Пока руки ощупывали ткань пододеяльника, в голову неожиданно пришла новая мысль.

А если попросить Дрейка выдать мне следующую зарплату не только местными деньгами, но и рублями? Принести ему образцов, неужели «реактор» не сможет воспроизвести полноценные копии? Водяные знаки, различную нумерацию (которая потом все равно не совпадет с учетной в банке), хитрые защиты от подделок. Ведь сможет скорее всего.

Но представленная, было, радужная картина под названием «Дрейк дает согласие на денежную аферу» тут же перекрылась другой, совершенно безрадостной, на которой задает один и тот же вопрос мама: «Дина, откуда деньги?»