Дрейк - Вероника Мелан

Под оградой за домом кота не нашлось. Не было его и у подъезда, рядом с песочницей и у магазина, не торчала грязная морда из окон подвала, не видно было знакомого светлого пятна среди пожухшей травы.

Я поймала себя на мысли, что искать было страшно. Постоянно мерещились картины одна другой хуже: вот он лежит под кустом, безжизненный и холодный, уже не кот, а тушка, которую через день-два заметет первый снег. Или вдруг наткнется взгляд на детвору, выкручивающую коту лапы, пытаясь выдавить жалобный звук для смеха. Или голова… как я однажды видела по дороге в школу…. кошачья голова, отдельно от тела висящая на заборе, с открытой пастью и выпученными мертвыми глазами….

Все! Стоп! Хватит!

Хватит идиотских картинок! И что за особенность такая у мозга первым делом выдавать всякую гадость? Нет, чтобы поддержать оптимистичными мыслями. Куда там….

Свой дом был обойден по периметру три раза, соседние дворы еще столько же. Каждая лавка, каждый закуток, каждая дыра под подъездной плитой были тщательно осмотрены и исследованы.

Ну, куда именно в тот день, когда я наконец решилась на перенос, исчез бездомный Миша? Почему именно сейчас и почему так непривычно тяжело ноет в груди от дурных предчувствий?

В мусорный бак я заглядывала, кое-как сдерживаясь от тошноты. Пахло, нет, не пахло – смердило оттуда отвратительно; металлические стенки покрывал толстый слоистый налет бурых и зеленоватых отходов. Ножки сломанных стульев, коробки, мешки, картофельные очистки, стекло, бумага, остатки еды, провода – все смешалось в большую индустриальную кучу навоза, стоящую у каждой многоэтажки, но Миши в этой конкретной куче не было. Если только не на дне….

Я снова содрогнулась.

Неужели опоздала?

Не должно быть так, не может быть.

«Думай, Динка, думай! Ты умеешь больше, чем просто раскисать…. Ты должна что-то придумать, выход обязательно есть, только бы увидеть….»

Подавленная, почти сломленная поражением, я села на детские качели у песочницы и стала смотреть вдаль. Ветер на этом участке был особенно злым, кусал за лицо, забирался под шарф, заставлял неметь пальцы, но я не обращала на это внимания, погрузившись в мысли.

Что бы сказал Дрейк?

Но сколько я ни старалась, сколько ни пыжилась сосредоточиться, лицо начальника в голове не появлялось, а его рот не выдавал ценных советов. Не было вокруг и мальчика Никиты.

Что же делать?

Ведь кот где-то есть – живой или мертвый, но я не знаю, где именно. Существовал ли способ отыскать кого-то, не зная местоположения? Помнится, Дрейк однажды нашел меня в моем собственном мире, проследовал по пятам, словно по оставленному мной запаху. Ведь в тот раз начальник тоже не знал, куда именно прыгал?

Всплывшее в голове воспоминание о том случае посеяло слабую, но надежду.

Двор был пуст, люди отсыпались в теплых постелях. Наверное, это было чистой воды везением, что поиски пришлись на утро субботы. Будь это вчерашний день, работа бы не позволила гулять вокруг дома часами.

И все же…. К Дрейку. Тогда я ушла из Нордейла домой, напугавшись шагов, а через минуту следом за мной пришел начальник собственной персоной, каким-то образом уловив нужные координаты. А сумею ли я, если представлю Мишу в воображении, перенестись к нему? И не окажусь ли тогда сама в каком-нибудь мусорном баке?

Внутренний голос тут же укорил за малодушие – пусть в баке, пусть хоть на свалке, зато это точно даст знать, что же произошло с котом.

Опять же, то был Дрейк. Его способности неимоверно превышают мои – в десятки, в сотни раз, он может то, о чем я даже помыслить не могу, какое может быть сравнение?

Еще раз дав себе пинка за сомнения, я решилась. Отрицательный результат тоже результат, в конце концов если не пробовать, то дело точно не сдвинется с мертвой точки.

И вдруг поняла.

Поняла странную и простую вещь, что прежде чем пытаться проводить новый эксперимент, нужно поменять в голове кое-какие убеждения и избавиться от старых, ограничивающих. Вот как тогда, когда я сомневалась, что могла переносить вещи. Прежде чем это получилось на самом деле, пришлось почувствовать, понять, осознать и заставить себя «знать», что я все могу. Значит, тем же методом нужно воспользоваться и теперь.

Закрыв глаза, я сосредоточилась на мысленном изображении собственной головы и стала медленно произносить слова «Я могу найти объект, не зная, где он находится. Я это умею. Это просто. Я всегда это умела….»

Да…. Умела с рождения. Это всегда во мне было заложено – нюхом чувствовать следы растворившихся людей и животных. Это нормальное умение, простое и доступное мне с самого начала. В нем нет ничего необычного, и когда я открою глаза, я просто буду знать, что всегда это умела.

Картинка в сознании начала меняться. Снова поехали в разных направлениях пласты заложенных знаний, не спеша перестроился хитросплетенный узор из символов, и как только это произошло, на меня опустилось неземное, блаженное спокойствие.

Открыв глаза, я какое-то время просто сидела, чувствуя на щеках ветер, глядя, как по далекой дороге проезжают машины и автобусы.

Сомнений не было. Будто на качелях сидела не старая, вечно волнующаяся по пустякам Динка, которая боялась и «неумела», а новая – знающая, уверенная, спокойная. И вновь показалось, как уже было однажды, что вместе с новой «мной», глаза открыло какое-то древнее существо, знающее законы мирозданья, а потому никогда не суетящееся и не спешащее.

Те древние глаза неторопливо оглядели траву у ног, бетонный бордюр песочницы, оставленный кем-то синий совок, безучастно прошлись взглядом по многоэтажкам, не удивляясь и не испытывая эмоций, мол, это просто еще одно место, одно из многих….

Я тряхнула головой и избавилась от наваждения. Чувствовать себя всезнающей сущностью было приятно, это помогало избавиться от проблем и ощутить гармонию мира даже в хаосе, но меня ждало дело. Дело, которое я точно знала, теперь могла решить.

Мимо по тропинке прошла бабуля с котомкой. Подозрительно зыркнула на меня одним глазом, пошамкала губами с видом «Сидят молодые бездельники с самого утра на улице….», но вслух ничего не сказала.

Как только ее спина отдалилась, а негативный шлейф рассосался, я закрыла глаза и начала представлять Мишу: белую грязную морда, розовый нос, зеленые глаза, обмороженные ушки, прижатую к телу заднюю ногу, спутанную на спине и брюхе шерсть….

Постепенно изображение в голове из плоского начало делаться объемным, наполняться светом, уплотняться, оживать, и как только оно полностью достигло сходства с оригиналом, я мысленно ринулась к нему навстречу, всеми силами желая оказаться рядом. Вперед… ближе… быстрее…. еще ближе….

И когда моих ушей коснулся визг, исторгаемый кошачьей глоткой, я резко открыла глаза.

Впервые в жизни я дралась за жизнь по-настоящему.