Немецкая оккупация Северной Европы. Боевые операции третьего рейха. 1940-1945 гг. - Эрл Зимке

6 октября началось ожидаемое советское наступление восточнее Невеля, и через три дня фланги групп армий «Север» и «Центр» потеряли контакт. В этой опасной ситуации Маннергейм вернулся к вопросу, который пробовал поднять раньше, но тогда его убедили этого не делать: он попросил разрешения начать строительство укреплений за линией фонта 20–й горнострелковой армии на случай отступления немцев из Финляндии. Этот знак недоверия заставил Эрфурта просить ОКВ немедленно прислать в Финляндию своего представителя самого высокого уровня. 14–го в Хельсинки прилетел Йодль и два дня рассказывал Маннергейму и финскому министру обороны, как представляет себе ситуацию германская сторона. Он объяснил, что выход из войны Италии не имеет серьезного стратегического значения, поскольку эта страна никогда не рассматривалась как сильный в военном отношении участник оси Рим – Берлин – Токио. Что же касается вторжения во Францию, то Германия приветствует его, потому что оно дает ей возможность нанести Великобритании и Соединенным Штатам сокрушительное поражение, поставить крест на планах открыть второй фронт и освободить войска для Восточного фронта. Он признал, что ситуация под Ленинградом складывалась опасная и была мысль отодвинуть северный фланг назад, но из уважения к Финляндии Германия от этого отказалась. Германия знает о стремлении определенных финских кругов выйти из войны и понимает, что ни один народ не может просить другой жертвовать собой, но хочет напомнить, что будущее Финляндии под игом Сталина выглядит весьма мрачно.

Финны согласились со всеми пунктами анализа; на них произвел сильное впечатление и сам визит Йодля, и то, что он привез письмо, в котором Гитлер просил Рюти бороться с непоследовательностью финской внутренней политики и недружественным отношением финской прессы к Германии. И то и другое подействовало на финского министра обороны так, то спустя две недели он посулил Дитлю «самое настоящее братство по оружию» и заверил, что газетная шумиха о сепаратном мире не имеет под собой никакой почвы. Он сказал, что Йодль прояснил ситуацию «полностью и окончательно». В конце месяца Рюти ответил Гитлеру письмом, которое не содержало никаких конкретных обязательств, но его общий тон был положительным.

Воспользовавшись пребыванием Йодля в Миккели, 20–я горнострелковая армия довела до его сведения свое несогласие с директивой № 50. Хотя она обладала восьми – девятимесячным запасом топлива, провианта и боеприпасов и снабжалась лучше, чем любая другая германская армия, но не считала, что сможет продержаться в Северной Финляндии продолжительное время. Штаб армии считал, что ни ВМФ, ни ВВС не смогут помешать противнику прервать маршрут снабжения и одновременно вывоза руды, проложенный вокруг Норвегии. Армия считала, что она окажется в трудном положении и понапрасну истратит ресурсы, пытаясь удержать рудники, которые нельзя будет использовать. Йодль и ОКВ в целом согласились с позицией армии, но отвергли предложенный ею план эвакуации через Балтийское море как невозможный. Кроме того, они не хотели отказываться от рудников раньше времени.

После визита Йодля конец года прошел относительно спокойно; казалось, что стабильность в германо – финских отношениях восстановлена, и Гитлер приказал на неопределенное время отложить выполнение директивы № 50, считая ее запасным вариантом. Однако равновесие было шаткое. В конце октября Маннергейм вновь обратился за разрешением построить оборонительные позиции в тылу германских войск, а в ноябре Финляндия возобновила контакт с Советским Союзом. Под Невелем группа армий «Север» сумела избежать катастрофы только благодаря отсутствию смелости и воображения со стороны советского руководства, а не благодаря собственным усилиям. Невельская операция была задумана с целью связать немецкие силы на севере, в то время как главное наступление должно было начаться южнее; поэтому русские не торопились пользоваться результатами своего прорыва. В конце октября группа армий «Север» предупредила, а в декабре повторила предупреждение, что в случае расширения прорыва под Невелем оборонительная линия «Пантера» будет обойдена с флангов, после чего весь фронт группы армий рухнет. В конце декабря Гитлер, беседуя с начальником Генерального штаба сухопутных войск, генералом от инфантерии Куртом Цайтцлером, высказал мысль об отводе группы армий «Север» на линию «Пантера» с тем, чтобы высвободить около дюжины дивизий для южного фланга Восточного фронта, где русские угрожали Крыму и могли вскоре отбить у немцев железорудные и марганцевые месторождения Кривого Рога и Никополя. Гитлер понимал, что такой шаг приведет к усилению давления на финский фронт, однако считал, что финны должны продолжить войну и снять часть бремени с главного немецкого фронта. Но потеря новых территорий на юге России могла заставить вступить в войну Турцию и тем самым усложнить положение Германии. 31 декабря ОКБ подготовило проект письма Маннергейму с предупреждением о готовящемся отступлении, но через несколько дней Гитлер передумал. Вскоре этот план исчез в потоке событий.

В первые месяцы 1943 г. постоянный страх Гитлера перед вторжением в Норвегию, усилившийся благодаря недавним событиям в Северной Африке и растущей враждебности Швеции, продолжал усиливаться. Казалось, высадка в Северной Африке свидетельствовала, что союзники придерживаются стратегии атак на периферии Европы. Если так, то их следующей мишенью могла стать Норвегия. Швеция, к которой Гитлер относился с подозрением после лета 1941 г., когда она отказалась присоединиться к его «крестовому походу против большевизма», стала для него источником беспокойства в 1942 г., поскольку ее политика в отношении Германии становилась все более жесткой – пропорционально росту угрозы высадки союзников в Скандинавии.

Ответ на вопрос, где может произойти эта высадка, у высшего германского командования споров не вызывал. И Гитлер, и Фалькенхорст оставались под сильным впечатлением донесения о планах союзников, дошедшего до них по финским каналам в декабре 1942 г. Во – первых, донесение казалось надежным; во – вторых, оно сулило максимальные шансы на успех при минимальных затратах. Фалькенхорст считал, что высадка в Дании, Южной Норвегии, Тронхейме или Нарвике будет стоить союзникам слишком дорого; он думал, что их целью будет не столько освобождение Норвегии, сколько препятствование немецкому судоходству в Заполярье и влияние на позицию Швеции и Финляндии; для этого было бы достаточно нанести удар где – то между Нарвиком и Тронхеймом. Оперативное управление ОКВ считало, что дальнейшей целью такой операции может быть установление связи со шведами, достижение договоренности о помощи или молчаливом согласии, пересечение Северной Швеции, выход к Торнио и удар в тыл 20–й горнострелковой армии.

Об отношении Швеции к такой операции оставалось только гадать. Хуже всего было то, что шведы могли ограничиться одними пассивными мерами. В заслуживающих доверия сообщениях атташе, приходивших в конце 1942–го – начале 1943 г., говорилось, что во время высадки союзников шведы могут прекратить все транзитные перевозки немцев через свою территорию и вернуться к политике строгого нейтралитета. Считалось, что в дальнейшем Швеция перестанет помогать немцам, но зато начнет оказывать помощь союзникам. Для немцев потеря права на транзит в сочетании с ликвидацией морского маршрута вдоль побережья Норвегии (которая стала бы неминуемым результатом высадки) означала изоляцию частей армии «Норвегия», расположенных в Нарвике и севернее его, и XIX горнострелкового корпуса в Финляндии, а также серьезные трудности со снабжением частей, дислоцированных в Центральной и Южной Норвегии. Готовясь к такому повороту событий, ОКВ 5 января подтвердило подписанный год назад приказ о создании восьми – девятимесячного запаса в зоне Нарвик – Северная Финляндия.