Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914-1917). 1916 год. Сверхнапряжение - Олег Айрапетов

4 сентября 1916 г. началось стремительное наступление Макензена, на острие которого находился отряд полковника Боде. Со 2 по 7 сентября болгары и немцы начали наступление на крепость Туртукай. Эта была идеальная предмостная позиция, расположенная на плато шириной около 8 км на высоте приблизительно 120 м над Дунайской равниной. С 1913 г. она активно укреплялась румынами. В этом году в Туртукае, имевшем линию фортов с бетонированными орудиями, было дополнительно заложено 15 опорных пунктов на расстоянии 1–2 км друг от друга. Опорные пункты представляли собой бетонированные укрепления, в промежутках между ними были отрыты окопы и установлены пулеметные гнезда. Позади фортов начали строить вторую оборонительную линию, которая не была окончена к началу войны, однако были проложены шоссейные дороги и протянута телефонная связь.

Гарнизон крепости состоял из 17-й пехотной дивизии и нескольких вспомогательных батальонов (всего 23 батальона), слабым местом было отсутствие технических и инженерных частей, большое количество недавно призванных резервистов. На вооружении у румынских войск было 151 орудие разного калибра, 52 пулемета. Крепость атаковали 31 болгарский и 1 немецкий батальоны, 1 болгарский и 3 германских эскадрона, 34 батареи, причем калибром не свыше 150 мм24. Наступавшие не имели превосходства, достаточного для наступления, однако обладали преимуществом опыта и чувством превосходства над противником. 5 сентября была захвачена главная линия обороны, в городе и гарнизоне царил полный хаос – румынские части ночью обстреливали позиции друг друга по ошибке и даже ходили в штыковые атаки на соседей25.

6 сентября командир гарнизона Туртукая, незадолго до этого убеждавший иностранных журналистов в неприступности «румынского Вердена», бежал, 80 % его подчиненных сдались еще до того, как осаждавшие, уступавшие в силах осажденным, завершили блокаду крепости. В городе проживало немало болгар и турок. Гражданские, у которых было оружие, обстреливали румынских солдат, началась неимоверная паника, значительная часть гарнизона разбежалась, но еще больше сдалось в плен. Потери гарнизона были велики – болгарские солдаты не сразу останавливались. Командир 4-й болгарской дивизии объявил в приказе, что трофеями его солдат стали 2 знамени, 120 орудий, 400 офицеров (включая 3 бригадных генералов) и 25 тыс. рядовых. Остальное (до 30 орудий и 3 тыс. пленных) было захвачено немцами. Общие потери союзников не превысили 1500 убитыми и около 6200 ранеными26. За два дня ускоренного штурма немцы и болгары добились невиданного успеха.

9 сентября пала Силистрия, ее гарнизон после того, что случилось в Туртукае, даже и не пытался защищать город. Румынам удалось избежать еще больших потерь только благодаря тактике пассивной обороны, избранной ими на Дунае. Установленное ими на реке сильное минное заграждение существенно ограничивало активность австрийцев, а собственную речную флотилию румынское командование предпочло вывести в низовья27. Между тем это была довольно сильная группа, основу которой составляли 4 монитора типа «Ион Братиану», построенные в 1907–1908 гг. в Триесте. Каждый из этих кораблей водоизмещением 670 тонн мог развивать скорость в 13 узлов и имел по три 120-мм орудия, две зенитные пушки и два пулемета и 3-дюймовое бронирование пояса, палубы и орудийных башен. Кроме того, на Дунае румыны имели 5 миноносок английской постройки 1906 г. и 3 сторожевых катера28. Особой роли в боях они не сыграли. Это был разгром.

Русское командование во главе с М. В. Алексеевым, как и союзническое, не сумело правильно определить направление главного удара по линии наименьшего возможного сопротивления противника. Этому, в частности, мешали и традиционные взгляды на Болгарию как на будущего партнера и союзника на Балканах, несмотря ни на что, и на Австро-Венгрию как на слабейшее из государств центрального блока. На запрос о посылке подкреплений в Добруджу 29 августа (11 сентября) 1916 г. генерал ответил категорическим отказом. По его мнению, румыны могли и должны были справиться с кризисом сами, у русской армии были другие приоритеты: «Если я пошлю значительные силы в Добруджу, то я должен буду отказаться от наступательных операций в Галиции, а ведь война будет решаться на нашем Западном фронте; если я ослаблю на нем наше положение, немцы могут сделаться на нем хозяевами»29.

Ссылки дипломатов на «неблагоприятные последствия неудач наших войск против болгар» не повлияли на решимость наштаверха, ответившего Базили следующими словами: «Что же делать, сначала соображения чисто военные, а потом уже политика»30. Единственной приятной новостью, пришедшей в этот период из Румынии, было известие о том, что в ее столице находится бежавший из австрийского плена генерал Л. Г Корнилов31. Ему удалось сделать это с помощью охранника-чеха, который не сумел благополучно добраться до безопасной, нейтральной еще Румынии, был схвачен и позже приговорен к смертной казни, которой ему удалось чудом избежать. Генерал перешел австро-румынскую границу буквально накануне начала военных действий32. По его словам, он сумел сделать это «под видом нищего»33.

Алексеев не желал втягиваться в «балканский поход» до кардинального изменения положения на главном для него театре военных действий и не собирался компенсировать потери румын в Туртукае русскими войсками. Весьма значительное раздражение в Могилеве вызывала и пассивность Салоникского фронта34. Волей-неволей румыны вынуждены были сокращать линию фронта, пытаться выстроить оборону у Бухареста и активизировать свои действия в Добрудже, что им и пытался предлагать Алексеев35. Однако после поражения в Карпатах, при слабо организованном тыле и плохо обученной армии, сделать это они уже не смогли. Вскоре после падения Силистрии в Добрудже появились 1 русская и 1 добровольческая сербская дивизии. Они столкнулись с болгарами в Добрудже.

На фоне господствовавших в Болгарии настроений выбор средств и места действия, сделанный русским генералитетом, трудно признать удачным. Устоявшиеся славянофильские идеи, романтическое восприятие русско-болгарских отношений оказались сильнее реалий. Гораздо менее романтичным был ответ генерала Искова на вопрос, будут ли его солдаты воевать против русских: «Если я скажу моим болгарам, что они должны сражаться, то они пойдут против кого бы то ни было»36. Примерно так же был настроен и генерал Н. Жеков. В интервью газете «Камбана» от 7 августа 1916 г. он ясно заявил о том, что болгарский солдат будет и дальше сражаться с любым захватчиком, который придет на его землю, так же храбро, как он воевал с сербами и воюет с англо-французами. Распространение слухов о том, что болгарские солдаты не будут стрелять в русских, Жеков назвал преступлением37.

Русский корпус должен был остановить болгарское наступление и не допустить перехода в руки противника моста Кароля в Черноводах – единственного железнодорожного моста на нижнем Дунае. Это была уникальная по сложности конструкция, которая вместе с подъездами, возведенными над болотистыми низинами, протянулась на 12 миль38. На пост командира корпуса Брусиловым был рекомендован генерал от инфантерии А. М. Зайончковский, командовавший до этого назначения 30-м армейским корпусом39. В оборонительных и наступательных боях 1915 и 1916 гг. корпус и его командир проявили себя достаточно хорошо, достоинства Зайончковского казались очевидными. Сам генерал считал себя обойденным вниманием начальства – он жаловался Брусилову на то, что находится в немилости у командующего 8-й армией генерала А. М. Каледина и просил перевести в другую армию. Жалоба пришла как раз в то время, когда решался вопрос о формировании корпуса для похода в Добруджу40.