📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгНаучная фантастикаИмя нам - легион - Александр Сивинских

Имя нам - легион - Александр Сивинских

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 72 73 74 75 76 77 78 79 80 ... 102
Перейти на страницу:

Главным антиподом гермафродита выступал огромный черный ротвейлер – чудовище, рожденное преисподней явно не для украшения природы. Вместо собачьей морды начальник бесовской команды имел брыластое негритянское лицо с поразительно (даже для африканца) вывернутыми наружу ноздрями и ослепительно-белыми лошадиными зубами. Верхняя челюсть его, значительно более выдающаяся, чем нижняя, почти не прикрывалась уродливой заячьей губой. Глаза цербера, желтовато-красные белками и ярко-зеленые вертикальными козлиными зрачками-щелками, яростно сверкали. Голос его, впрочем, был довольно приятен – этакий бархатный басок опытного обольстителя и погубителя слабых женщин.

Прочая небесная и инфернальная братия, числом доходящая до двух десятков, изумляла не только разнообразием фенотипов, но и полнейшей несхожестью характеров и поведенческих реакций даже в пределах каждого из супротивных лагерей. Зачем им это было нужно, знал, наверное, один только Бог (ну и Сатана, должно быть, знал тоже).

Счастье, – говорили они, соблюдая свою непонятную очередь, – только счастье! Никогда не соглашайся на меньшее, старина Фил. Все остальное – пыль и скука. Екклесиаст был, разумеется, прав – все суета и ловля ветра, но! – правда его, утомленного жизнью и одряхлевшего монарха, лишь для несчастных.

Мы не неволим тебя, – говорили они, – желаешь – иди дальше. Желаешь – живи дальше. Телесная жизнь прекрасна, Фил, мальчик наш, мы согласны с этим и не смеем спорить, но! – веришь ли ты, что ее краски все еще живут в тебе? Ты ведь потерял все – родину, друзей, возлюбленную – ту, что рыдает сейчас далеко, недостижимо далеко, срывая с мясом кураторские нашивки со своей одежды. Надеешься ли ты вернуть все это? Надеешься ли ты на это сейчас? Ты, верно, хочешь подумать; наш вопрос для тебя, верно, как снег на голову? Что ж, думай, мальчик, думай; мы не торопим тебя с ответом.

Кто такие мы? – спрашивал духов Филипп. – Черти? Демоны? Архангелы и серафимы? Почему вы, смертельные извечно враги, объединились для разговора со мной? Зачем я вам? И куда я попаду, если соглашусь сейчас на потеху вам пустить пулю себе в голову? В рай? В ад? Растворюсь в атеистическом небытии?

Упаси тебя подкорка от самоубийства! – загомонили эфирные создания. – Ты нас неверно понял. Самоубийство сбросит тебя в такие бездны, что даже нам не по силам будет достать тебя оттуда, к какому бы союзу сил мы ни относились. А что касается нашей якобы вражды, то она, доверчивый наш Капрал, весьма и весьма преувеличена людьми. Слова, миллионы слов, стоящих на службе у демагогов, могут запутать кого угодно. Человечество попало однажды в плен небольшой политической лжи иерократов-популистов; и даже не лжи, а всего лишь тактической хитрости, примененной как козырь в борьбе за власть, и с тех пор непрерывно себя обманывает. А мы – мы товарищи между собой, добрые коллеги из параллельных ведомств и почти друзья, – убеждали они наперебой Филиппа, но в произношении этих слов и фраз ему слышался какой-то, слишком уж бодряческий, натяг.

И приближаться вплотную светлые к темным отнюдь не стремились.

Так что вы все-таки предлагаете? – спрашивал их сбитый с толку Филипп. – Идти или не идти? Жить или не жить?

Они исчезли без ответа, загадочно улыбаясь. А Филиппа после этого сеанса целые сутки мучил вульгарнейший, унизительнейший понос. Особый, пикантный душок ситуации придавало полнейшее отсутствие в запасах Филиппа туалетной бумаги…

* * *

Когда кишечные неурядицы закончились, благополучно обойдясь без перерастания в дизентерию или другую какую холеру, Филиппа разобрал страшный и абсолютно здоровый легионерский голод. Он набрал полные карманы камней и отправился на охоту.

Выводок курицеворон не обратил на его приближение ни грана внимания. Они деловито рылись в листве, шумно ссорились, дрались, злобно метя крепким клювом в глаза сопернику, и даже не сразу заметили гибель одной из товарок. Филипп подивился их близорукости и почти пинками отогнал дурех от подбитой метким броском в голову соплеменницы.

– В другой раз, – пообещал он птицам, – буду просто сворачивать шеи!

На эти слова наибольший в выводке пернатый, самый фигуристый и ярче других окрашенный (очевидно, самец и вожак), гордо задрав хохлатую головку, прогоготал весьма отчетливо что-то вроде:

– А не пошел бы ты, урод?!

Филипп только глазами захлопал. Каков петушок-то, а? Горде-ец… Ну, погоди же, доберусь я и до тебя! Понятно, что Филипп, как и петух, блефовал – их дорожки расходились навсегда.

Мясо дичины оказалось жестким и жилистым. И совершенно невкусным. Да еще и припахивало – резко, неприятно – то ли корицей, то ли еще чем-то смутно знакомым и откровенно нелюбимым Филиппом.

Зато призрак голода отступил, так и не показавшись.

И желудок, между прочим, принял подношение весьма благосклонно…

* * *

Подкоптив остатки леггорна и тщательно прочистив зубы от застрявших мясных волокон, Филипп отправился в дальнейший путь. На небе наконец-то заклубились дождевые облака. Он ждал ненастья уже давно, утомленный однообразием бархатного сезона, и обрадовался перемене погоды, как радуются перемене надоевшей (пусть даже и самой вкусной) еды.

Когда разразился ливень, Филипп, укрывший вещи и одежду под трубой Трассы, голышом бегал по быстро возникающим лужам, ловя ртом прохладные струи, любуясь на ежесекундно упирающиеся в землю оленьи рога молний и громко хохоча.

Дождь шел долго.

Когда он прекратился, Филипп уже дрожал, изрядно озябший, покрытый пупырышками гусиной кожи, но невероятно довольный. Дождь словно положил конец девятидневному трауру по Генрику и открыл некие невидимые двери в новую жизнь.

* * *

К вечеру ему встретилась еще одна река. Широченная – в километр, не меньше. По виду – судоходная. Но ни судов, ни городка с речным портом – как по ту сторону реки, так и по эту – не наблюдалось. Трасса уходила на противоположный берег.

Форсировать такую преграду на ура, саженками, с барахлом в зубах, казалось отчего-то Филиппу делом, обреченным на гарантированное утопание.

Плот… Построить его, конечно, недолго, но серьезная река любительских плотов и их пассажиров не любит: в два счета может перевернуть или унести течением в такие края, что и подумать страшно. Да хоть бы и на весельной лодке, подвернись таковая неожиданно под руку, Филипп поплыть скорее всего не отважился бы.

И он принял решение, которое напрашивалось с самого начала.

Эх ты, село!… Мосты для того и строят, чтобы берега соединять, – сказал он, постучав средним пальцем себе по лбу. – Влезай, чего ждешь? Авось сумеешь.

Но влезть оказалось не так-то просто. Каждая из труб (диаметром более трех метров), разнесенных по отношению друг к другу на расстояние, позволяющее без труда поместить в промежуток еще одну, такую же, была гладкой, а к опорам крепилась только снизу, обходясь без охватывающих хомутов. Он потешно попрыгал возле ближайшей опоры несколько минут, прежде чем уверился в полной бесперспективности выбранного наспех способа. Авось не помог.

1 ... 72 73 74 75 76 77 78 79 80 ... 102
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?