Клятва на мече - Николай Буянов

– Что вы имеете в виду?

– Вы заметная фигура – с одной стороны, а с другой – важный винтик в отлаженной машине. У вас наверняка есть какой-то «жучок» – в руководстве Вооруженных сил и МВД… Вряд ли это крупный человек, слишком опасно, скорее некая серая мышка, имеющая влияние на определенное лицо… Так ведь? Кто-то ворует оружие с военных баз – и не только пистолеты с автоматами… Без прикрытия, на голом энтузиазме… Не верю. Боевики в Чечне получают это оружие. Кто финансирует такие сделки? Нашим инвесторам это не по зубам – не тот размах. Значит, западные.

– Доказательства? – хрипло спросил Воронов.

– Опять вы за свое. Я же говорю, что действую сам, на свой страх и риск. Мне доказательства ни к чему. И вашим иностранцам они тоже до фени… И не смотрите так на меня, я вовсе не наивный. Конечно, они знают, куда вкладывают деньги – и откуда их получают… Акулы долбаные. Но ведь они тоже не делают дела в одиночку, а поэтому перед внешним миром они просто обязаны остаться чистыми… Ни один банк, ни одна фирма-инвестор не связаны с вами напрямую, только через десятые руки… Им всем – всей цепочке, достаточно будет даже слуха, что они практически финансируют торговлю оружием в России. Это вам не наш базарный капитализм. И пойдет волна, Олег Германович. Крупные финансисты тут же открестятся. Мелкие останутся, им терять нечего… Но ведь на то они и мелкие! А война в Чечне идет, мы там увязли по уши. Каюм Сахов будет требовать оружия. И если вы остановите вашу деятельность, быстренько найдет другой канал. А вас элементарно уберет. Возможно, не сразу, сначала мягко предупредит. Пошлет, так сказать, «черную метку». Вы, сидя на нарах, Стивенсоном не увлекались? Зря, батенька. Архизанимательная история.

Воронов облизнул пересохшие губы и взглянул на потолок. Туровский понял этот взгляд.

– Микрофонов нет, никто не пишет.

– Уверены?

– А смысл? Я же вас отпустил, вон и пропуск у вас в руке.

– Откуда вы знаете про Каюма?

– «Наружка» сняла на аэродроме. Тамаре предъявили фото, она опознала.

– Как же ты, сука, сумел ее вербануть? – прошептал Воронов. – Не пойму. Не верю.

– Да ну? – хмыкнул Сергей Павлович. – А как я перевербовал вас, Штирлиц? За пять минут и безо всяких фокусов.

Дежа вю. Перед Вороновым вдруг всплыло лицо Жреца – кроткое, улыбающееся, с внимательными добрыми глазами. И их разговор, почти дословно повторивший нынешний. «Они и мыслят одинаково, – с раздражением подумал Олег Германович. – И бьют одинаково – точно и безжалостно, как боксеры-профессионалы… Значит, Каюм. Теперь он – главная опасность, его за спиной просто так не оставишь. Нужно идти к Жрецу. А Жрец выдвинет свои условия…»

– Чего ты хочешь? – тяжело спросил Воронов.

– Я должен ехать туда, – упрямо проговорил Колесников.

Валерка, принесший в дом Колесниковых (правда, Алле пока – ни слова!) страшное известие, сидел рядом на стуле, притихше и виновато разглядывая пол.

Они находились в прокуратуре, в кабинете Туровского. Сам хозяин кабинета не обращал внимания на гостей: он перечитывал Аленкино письмо – наверное, в пятый раз.

– Ты ничего странного здесь не заметил? Например, какой-нибудь нехарактерной фразы? Может быть, есть отличия в стиле?

– Нет, ничего такого. Нормальное письмо.

– А почерк?

– И почерк похож.

– Надо отдать графологам. Но если окажется, что письмо настоящее, не подделка… Ты понимаешь, что это значит?

– Что?

– Это может означать два варианта. Первый: Алену чем-то опоили, запугали и так далее… Короче, заставили написать то, что нужно. Второй – она тебя сознательно обманула. Сама. Тебе ясно?

– Да ты что? – выкрикнул Игорь Иванович. – Как тебе в голову могло такое прийти?

– А ну цыц, – без церемоний рявкнул Туровский. – Сам виноват, папаша хренов. Лучше нужно было следить за дочерью.

Игорь Иванович сник, и Туровскому стало вдруг стыдно. Он понял: эти слова его друг говорил самому себе десятки раз, перечитывая тайком (Алла ничего не должна знать, ни под каким видом! У нее сердце!) письмо, написанное Аленкой (или не Аленкой? Живо предстала перед глазами мертвая девочка, выловленная из реки. Застряла где-то в глубине мозга глупая мысль, не дававшая покоя: а не нашли ли ей замену? И если действительно так, то по какому критерию искали? Рост, вес, спортивные успехи?). Он механически двинул к себе блокнот и нацарапал: «Проверить, занималась ли Марина спортом. Предположительно – плавание, стрельба, боевые единоборства».

– На Кавказ я тебе ехать запрещаю, – отрезал он. – Тамошних розыскников я озадачу. Они профессионалы, ты будешь только мешать.

– Она моя дочь. Тебе не понять.

– Узнаю, что ты собрался туда, засажу на семьдесят два часа. Под любым предлогом.

– Да почему? – заорал Колесников, сдергивая с носа очки.

– По кочану, – устало ответил Сергей Павлович. – Если это – то самое, что я подозреваю, то Аленки на Кавказе давно нет.

– Я сам провожал ее на поезд…

– Ей позволили, чтобы ты ее проводил. Позволили дать адрес, то есть снабдили легендой. И единственный смысл, который я в этом усматриваю, состоит в том, чтобы дать нам с тобой ложный след. Единственное, чего они не учли – это тебя, – Сергей Павлович взглянул на Валерку. – Если бы не ты, Аленкины родители спокойно получали бы от нее письма по сей день.

Медленно-медленно с круглого лица Игоря Ивановича сходила краска. В бледности кожи, покрытой синеватыми жилками, в резких морщинах на лбу, в глазах, где мелькнул и застыл самый настоящий черный ужас, обозначилось понимание.

– Ты считаешь…

– Не знаю, – нехотя сказал Сергей Павлович. – Может, я дую на воду. А Аленка спокойно развлекается с хахалем на море… В Пицунде где-нибудь.

– Дай-то бог, – прошептал Колесников. Валерка зыркнул на него (ему эта версия явно не понравилась), но тотчас же опустил глаза. Правда: пусть все что угодно. Только не то самое.

Директор школы-интерната для сирот больше всего походил не на директора интерната, а на пожилого художника (никакой строгости ни в облике, ни во взгляде, ни в голосе – на мысль о богеме наводили длинные седые волосы, зачесанные назад, свободного покроя вельветовая рубашка салатного цвета и громадная капитанская трубка).

– Простите, – улыбнулся он. – Я, наверно, не соответствую по внешности своему месту, да? Вы ожидали увидеть этакого солдафона в галифе и френче…

– Я за последнее время разных повидал, – честно признался Сергей Павлович. – Вы шестой по счету.

– Так чем обязан?

– Скажите, – Туровский осторожно подбирал слова, – не было ли у вас случаев пропажи воспитанников? Например, за последние года два?