Камрань, или Последний «Фокстрот» - Юрий Николаевич Крутских
Шрифт:
Интервал:
Тут уж на штурмана навалились все разом: старпом обозвал его кровожадным монстром и циником-ретроградом, замполит — оппортунистом, погрязшим в трясине консерватизма. Механик тоже что-то заумное завернул. Очень хотелось посмотреть, как штурман будет выпутываться, но пришло время моей вахты, и я с сожалением оставил кают-компанию.
Вахта тянулась бесконечно долго. Море было непроницаемо черно и плавно переходило в чёрное небо. Не было видно ни одной звезды наверху, ни одного огонька по кругу, где надлежало быть горизонту. Гулко и равномерно ухали выхлопы дизелей, за кормой разматывалась, искрилась и пропадала в темноте кильватерная струя. По курсу лодки тоже ничего не было видно. Возникало ощущение, что мы слепо несёмся в чёрную бездну, и где-то впереди стоит такая же чёрная стена, в которую мы непременно должны врезаться. Было скучно и совершенно нечем заняться. Рулевой держал заданный курс, радиометристы регулярно прокручивали «лопату» РЛС и докладывали, что горизонт чист. Никакого достойного занятия не находилось.
Очень скоро мне нестерпимо захотелось спать. Растирание ушей и быстрые приседания не очень помогали. Стал накрапывать дождик. В сумке вахтенного офицера на такой случай всегда жил флакон шампуня. Я достал его в надежде, что дождь усилится и мне посчастливится помыться пресной водой. Мгновенно скинув одежду, я стал быстро намыливаться, но тут дождь прекратился. Ругнувшись нехорошими словами, я сунул шампунь на место и на ощупь принялся искать, чем бы вытереться. На мгновение я машинально открыл глаза и тут же зажмурился от нестерпимого жжения. Ситуация — глупее не придумаешь: голый, намыленный вахтенный офицер на ходовом мостике несущейся в черноту ночи подводной лодки посреди моря воды, и нечем промыть глаза от щиплющего мыла. И попросить помочь некого. Рулевому от своего места нельзя отойти, сигнальщику тоже. Командир недавно спустился вниз и когда опять поднимется — неизвестно. Как назло, нет и ни одного курильщика.
Переступая мыльными ступнями по скоб-трапу, рискуя соскользнуть и разбиться о громоздящиеся вокруг железные углы, я спустился в ограждение рубки и стал пробираться в корму, где в закутке рядом с гальюном находился надводный душ. Всю дорогу я молил о том, чтобы механик не снял с него подачу воды. Именно тогда я по-настоящему поверил в силу молитвы и в то, что Бог действительно существует: я крутанул кран, и сверху полилась вода! Забортная спасительная вода! С каким наслаждением я подставлял открытые глаза солёным тёплым струям!
Между тем размываться было некогда. Если сейчас поднимется командир и обнаружит вахтенного офицера не на ходовом мостике, а самым наглым образом принимающим душ, то он, не раздумывая, его тут же пристрелит. И будет прав! Мне же этого совсем не хотелось. Вот почему я даже не стал обмываться полностью. Прополоскав глаза, я бегом вернулся на мостик, вытерся трусами, натянул их мокрыми и с особым прилежанием продолжил несение вахты. Через минуту поднялся командир. Вновь пошёл дождь, и довольно сильный. Командир обрадовался и стал намыливаться. Спать мне больше не хотелось.
Глава 39
Живые и мёртвые
Ночь… Командиру снится штормовое море и солёный ветер в лицо, замполиту — первое место в социалистическом соревновании и переходящее Красное знамя, Кулькову — запотевшая бутылка водки и солёный огурец, Самокатову — дискотека в сельском клубе и драка, в которой он всех победил.
Мне ничего не снится, потому что я не сплю.
Нынешняя ночь мало чем отличается от предыдущих. В отсеке так же душно и плохо пахнет. Я уже успел погрузиться в тяжкую дрёму, увидеть сон, пробудиться, поворочаться на койке, прийти в отчаяние и совершенно успокоиться. Сейчас, лёжа на влажном вонючем матрасе, сам такой же влажный и вонючий, я водил взором по сторонам и пытался собраться с мыслями.
В тусклом голубоватом свете ночника отсек походил на мрачную пещеру. Тёмными угловатыми сталактитами топорщились кое-где на подволоке клапана и задвижки. Переплетёнными корнями тянулись в корму, в густую темноту трубопроводы гидравлики и ВВД. Ряды двухъярусных коек призрачно белели во мраке по обе стороны среднего прохода, постепенно растворяясь в глубине отсека. Лежавшие на койках бледные, с голубоватым отливом расхристанные тела моряков казались окоченелыми трупами, свезёнными в это мрачное место, как жертвы страшной эпидемии.
Вам никогда не приходилось проснуться в морге, уважаемый мой читатель? Если нет, не расстраивайтесь, может, когда и повезёт, но я и так доложу вам, что ощущение не из приятных. Проснувшись в холодном поту в два часа ночи на своей койке в седьмом отсеке, я ещё явственно помнил только что оставивший меня кошмарный сон.
Мне приснилось, что я проснулся в морге, и было это тоже в два часа ночи! О том, что именно в два, я узнал по часам, висящим над дверью и показывающим время всем желающим. Правда, желающих поинтересоваться, сколько сейчас времени, кроме меня, не наблюдалось. Остальные присутствующие, может, когда-то и желали поинтересоваться, но сейчас ничем уже не интересовались, потому что
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!