"Посмотрим, кто кого переупрямит...". Надежда Яковлевна Мандельштам в письмах, воспоминаниях, свидетельствах - Павел Нерлер

Это был 1967 год. Н. Я. порвала отношения с Сашей, и с тех пор Саша ее никогда не видел.

Дорогая Надежда Як-на, это пишет Саша Морозов. Я не написал Вам сразу, потому что хотел дождаться выяснения своих дел (с работой и отпуском), чтобы Вам сообщить. Но так и не дождался. В штат по переводам меня пока не берут, и это, м б, к лучшему, т. к. остается свободным лето. Вопрос, значит, в том, чтобы взять еще одну ра боту для заработка, а потом приехать отдохнуть в Тарусу. Это, я уверен, мне удастся. А теперь разрешите перейти к главному. В Красной вечерней газете (Л, 1926) я нашел еще три статьи О. М., кроме “Михоэльса”, а именно: “Киев” I и II (27 мая и 3 июня), “Березиль” (17 июня) и “Жак родился и умер” (3 июля). Из них “Березиля” не было в Вашем списке, поэтому я Вам его высылаю. Частично в нем использована “Заметка о Березиле”, но, видимо, это две разные статьи, и заметку нужно искать в киевской газете.

По поводу “Киева” у меня возник к Вам вопрос. Дело в том, что тот печатный текст, который Вы мне дали (в составе сборника), сильно отличается от газетного. Правил ли его О. Э. уже после опубликования (помните, Вы говорили, что сборник одно время подготовлялся для печати) или это результат сверки с беловым автографом? Мне кажется, что хорошо было бы слово за словом еще раз проверить весь текст, хотя бы потому, что список с газетного текста, сделанный в свое время Вами и Евг. Як., не совсем точен и отдельные слова в нем пропущены. Интересные детали есть в черновике “Киева” (три разрозненные страницы), например, “последний киевский сноб” – это Маккавейский, а сапожник сравнивается там с актером-подмастерье из театра Габима.

В “Жаке” теперь можно восстановить конец. “Михоэльс” в Вашей редакции мало чем отличается от газетной публикации. Видимо, дополнительной правки, как в “Киеве”, здесь не было (?).

Я, наверное, кажусь Вам ужасным педантом (Юля меня в этом всё время упрекает), но я смотрю на всё это уже независимо от эмоций, как на работу.

Начал разбирать записную книжку. Она относится по содержанию к теме: Воронеж, Никольское и Воробьевка (в “архиве” есть два отдельных листка под таким названием). Может ли быть это из книги о старом и новом Воронеже? Отсюда тянутся поразительные нити к стихам.

Телеграммы удалось все “разместить” по датам и, благодаря этому, уточнить даты некоторых писем.

В этой жизни я чувствую себя неважно, еще и оттого, что до сих пор не позвонил Ник. Ив. Мучаюсь тем, что он, м б, помнил и ждал, а с др ст, терзаюсь, что уж ему-то это совсем не нужно. Но всё равно позвоню и очень скоро, как только пройдет депрессия.

Мой адрес – М., Ж-114, Кожевническая ул., 17, кв. 98. Морозову Саше.

Я буду Вам обо всем писать и во всем советоваться.

Любящий Вас Саша М.

Письмо к Федорченко – из литер архива – ЦГАЛИ.

Дорогая Надежда Яковлевна, простите ради бога, что так долго не давал о себе знать. Всё ждал чего-то определенного, чтобы Вам сообщить, и вот наконец всё выяснилось. Завтра, 10-го, мы с Юлей едем в Ереван. До этого было много переживаний и откладываний, отчасти из-за моего “характера”. Но это позади. Едем с большим “багажом” – библейской скатертью богатый Арарат, кривые и большеротые вавилоны улиц и т. п. – всё это не дает успокоиться – и, когда хлынет вместе с солнцем, боюсь, что я умру, не в состоянии всё вместить. Поездка имеет всю силу неожиданности, резкости и света, несмотря на то, что однажды О. М. уже брал меня с собой в это путешествие.

Я пробуду там дней 10 и вернусь, а Юля поедет еще в Тифлис и Баку. Мне не удастся ее сопровождать, п ч в Москве ждет небольшая работа (перевод), с которой я справлюсь недели за две. К 10 августа я свободен и в Тарусе. Юля, наверное, тоже получит отпуск. Хорошо, милая Н. Я.??

Рад сообщить, что нашелся еще один “Березиль” – в газ “Киевский Пролетарий”, май 1926 г. В этой же газете через несколько номеров – новая неожиданность: “Сухаревка” в несколько иной редакции и с восстановлением пропущенных в “Огоньке” мест. Я все такие варианты выписываю, чтобы вместе с Вами обсудить “канонический” текст.

Остается вопрос, где же напечатаны кинорецензии и 2-я статья о Михоэлсе[534]. Как будто бы в Киеве в это время вечерняя газета не выходила, а в дневных найти пока не удается. Газет за 1922 г., харьковской и ростовской, нет ни в Ленинке, ни в Исторической библиотеке. М. б., еще надо попробовать в Музей Революции, и если нет, то искать в других городах.

В газ “Страна”, 1918 г., опубликованы: “Кто знает, может быть, не хватит мне свечи…” и “Среди священников левитом молодым…”, последнее – с объясняющим его смысл названием-посвящением: А. В. Карташеву. Еще одно стихотв (“Когда в теплой ночи замирает…”) нашел в газ “Жизнь” за тот же год.

Да, вот что важно – в Тенишевском училище, оказывается, издавался журнал начиная с 1906 г. (“Тенишевец”, потом – “Товарищ”). К сожалению, в Ленинке есть только за 1910 г., где сведений об О. М., естественно, нет. Наверное, можно найти в Ленинграде.

Ну вот, как будто и все новости. Напишем Вам из Еревана или сразу по возвращении. Ваш Саша М.

Дорогая Надежда Яковлевна, очень рад был получить от Вас весточку. Кажется, Вы бодро переносите все невзгоды, я в принципе тоже, считая их за естественное, но дух мой слаб и податлив на уныние.

Сразу расскажу о визите к Н. И. Он меня поразил (с лучшей стороны), но, с другой стороны, мне кажется, я должен был лучше других понять этого человека. Конечно, в основе – страсть, но очень важно, что он к ней рано начал относиться объективно (сказал так: если уж это любишь, то кому же еще заниматься этим). “Если уж это любишь” прозвучало как “если уж так случилось, что я люблю”, т. е. судьба, и дальше уже идет подвижничество и крест, но без исключительности. А подвижничество большое, потому что всякий, поинтересовавшись, пройдет мимо (или еще хуже), а отказать нельзя, потому что дело. Есть еще одна, самая страшная сторона – при этом, как актеру, надо оставаться на высоте своей роли (всё время переживать за Гамлета) и к этому тоже относиться сознательно, видеть миссию и беречь свои силы. Н. И. и бережет, – например, про одного (видимо, неприятного) человека, сказал: хотел мне передать какие-то бумаги от О. М., но бог с ними, лишь бы не связываться. И я это глубоко понимаю: может быть, этот человек и не хотел ничего взамен, но он бы имел право на то, чтобы взять и отнестись к этому в меру своих нравственных способностей.