Ложная память - Дин Кунц

Услышав длинный гудок, Сьюзен сказала:

— Марти, это я. Марти, ты здесь? — Она сделала паузу. — Послушай, если ты рядом, то, ради бога, возьми трубку. — Ничего. — Это не Эрик, Марти. Это Ариман. Это — Ариман. Я записала ублюдка на видео. Это ублюдок — после того, как я coвершила для него такую выгодную сделку, когда он покупал дом. Марти, пожалуйста, пожалуйста, позвони мне. Мне необходима помощь.

Внезапно почувствовав ком в желудке, она повесила трубку.

Сидя на краю кровати, Сьюзен стиснула зубы и прижала одну холодную руку к шее, пониже затылка, а другую — к животу. Спазм тошноты прошел.

Она взглянула на телеэкран — и тут же отвела взгляд в сторону.

Глядя на телефон, всем сердцем желая, чтобы он зазвонил, сказала она:

— Марти, ну, пожалуйста. Позвони мне. Скорее, скорее…

Вино в стакане оставалось нетронутым уже на протяжении нескольких часов. Она допила его.

Потом она выдвинула верхний ящик своей тумбочки и достала пистолет, который хранила для самообороны.

Насколько она знала, Ариман никогда не посещал ее дважды за одну ночь. Насколько она знала.

Она внезапно поняла всю нелепость того, что наговорила на автоответчик Марти: «Ублюдок — после того, как я совершила для него такую выгодную сделку, когда он покупал дом». Она продала Марку Ариману его нынешнее жилище восемнадцать месяцев назад, за два месяца до того, как у нее возникла агорафобия. Она представляла продавца, а доктор явился смотреть дом и попросил, чтобы она представляла еще и его. Она провела чертовски хорошую работу, и ей удалось соблюсти в максимальной степени интересы как покупателя, так и продавца. И все же никто, пожалуй, не стал бы рассчитывать, что если бы среди клиентов оказался маньяк-человеконенавистник, то он зарезал бы ее более нежно из-за того, что в общении с ним она проявила себя честным и порядочным риелтором.

Она начала было смеяться, подавила смех, попыталась найти убежище в вине, обнаружила, что его не осталось, и, поставив пустой стакан, взяла пистолет.

— Марти, ну, пожалуйста. Позвони! Позвони!

Телефон зазвонил.

Сьюзен отложила пистолет и схватила трубку.

— Да, — сказала она.

И, прежде чем она смогла выговорить хоть еще одно слово, мужской голос произнес:

— Бен Марко.

— Я слушаю.

Восстановив сновидение в памяти, Дасти теперь шел по нему, как турист по музею, неторопливо рассматривая каждый готический образ. Цапля в окне, цапля в комнате. Тихие вспышки сверкающей молнии среди невероятного — без грома и дождя — шторма. Медное дерево с мешком глюкозы вместо плода. Медитирующая Марти.

Изучая свой кошмар, Дасти все больше и больше убеждался в том, что в нем была скрыта какая-то чудовищная правда; так в самой последней коробочке из китайского набора сидит скорпион. В этот непонятный набор входило очень много коробочек, однако многие из них было трудно открыть, и правда осталась спрятанной, готовой ужалить.

В конце концов, расстроенный, он встал с кровати и пошел в ванную. Марти спала так крепко, ее руки и ноги были так надежно связаны галстуками Дасти, что было маловероятно, что она проснется, а тем более выберется из комнаты, пока его не будет рядом с нею.

Спустя несколько минут, когда Дасти мыл руки над раковиной, его посетило озарение. Это было не внезапное осознание значения сновидения, а ответ на тот вопрос, над которым он ломал голову раньше, до того, как Марти проснулась и потребовала, чтобы он связал ее.

Поручения.

Хокку, которое декламировал Скит.

Легкий порыв -

И волны разносят

Голубые сосновые иглы.

Скит сказал, что сосновые иглы — это поручения.

Пытаясь понять смысл этой фразы, Дасти мысленно составил список синонимов к слову «поручение», но это не помогло ему. Задача. Работа. Труд. Задание. Профессия. Ремесло. Карьера.

Теперь, когда он струей горячей воды смывал мыло с рук, в его сознании возник еще один ряд слов. Задание. Цель. Миссия. Инструкция. Команда.

Дасти стоял около раковины почти так же, как Скит в ванной в «Новой жизни» держал руки под струей кипятка, и обдумывал слово инструкция.

Внезапно ему показалось, что тонкие волоски у него на шее стали жесткими, как натянутые струны рояля, только вместо звуковых волн от них распространялся мороз, отдававшийся вибрирующим глиссандо в каждом позвонке.

Имя доктор Ен Ло, когда он произнес его в разговоре со Скитом, вызвало формальный ответ: я слушаю. И после этого он отвечал на вопросы одними только вопросами.

— Ты знаешь, где находишься?

— А где я нахожусь?

— Значит, не знаешь?

— Ая знаю?

— Ты можешь посмотреть вокруг?

— А я могу?

— Это аттракцион Эббота и Костелло?

— Вот это?

Скит ответил на вопросы только вопросами, адресованными к нему самому, Дасти, как будто ожидал подсказки, что ему следует думать или делать, но реагировал на утверждения, как на команды, а на настоящие команды — так, словно они исходили из уст господа. Когда Дасти, расстроенный, сказал: «Ах, поспи немного и дай мне передохнуть!» — его брат сразу же оказался в сонном забытьи.

Скит сказал о хокку, что это «правила», и Дасти позднее решил, что эти стихи — своеобразный механизм, простое устройство с мощным действием, вербальный эквивалент спускового крючка, хотя, в общем-то, не понимал, что он имеет в виду.

Теперь же, продолжая изучать возможные ответвления от слова «инструкция», он понял, что хокку лучше воспринимать не в качестве механизма, не в качестве устройства, а в качестве операционной системы компьютера, программного обеспечения, которое позволяет вводить команды, понимать их и сопровождать их выполнение.

И какой же, черт побери, вывод можно с помощью дедукции сделать из гипотезы «хокку как программное обеспечение»? Что Скит был… запрограммирован?

Когда Дасти выключал воду, ему послышался слабый звонок телефона.

Воздев, как хирург, готовящийся к операции, руки, с которых капала вода, он вышел из ванной в спальню и прислушался. В доме было тихо.

Если им звонили, то после второго гудка абонент должен был услышать голос автоответчика, установленного в кабинете Марти.

Вероятнее всего, что звонок ему померещился. Никто и никогда не звонил им в этот час. Однако это следует проверить, прежде чем ложиться в кровать.

Вернувшись в ванную и вытирая руки полотенцем, он снова и снова мысленно прокручивал слово «запрограммирован», рассматривая все его возможные вариации.