Тело помнит все - Бессел ван дер Колк

Чтобы успешно «переварить» психологическую травму, эти участки мозга должны быть активны. В случае Стена десенсибилизация и переработка движением глаз (ДПДГ) помогли ему мысленно обратиться к воспоминаниям об аварии, не давая им собой овладеть. Когда участки мозга, отсутствие активности которых приводит к появлению ярких болезненных воспоминаний, удается поддерживать в активном состоянии, когда человек вспоминает о случившемся, то это позволяет ему интегрировать свои травматические воспоминания в картину прошлого.

Диссоциация Уте (как вы помните, она полностью отключилась) усложнила лечение иным образом. Ни одна из структур мозга, необходимая для взаимодействия в настоящем, у нее не была активна, так что разобраться с травмой было попросту невозможно. Невозможно интегрировать травматические воспоминания в прошлое и разрешить психологическую травму, если мозг не реагирует. Чтобы она могла разобраться со своими симптомами ПТСР, ей нужно было помочь расширить ее окно терпимости.

Гипноз был самым распространенным методом лечения психологической травмы с конца 1800-х годов, времен Пьера Жане и Зигмунда Фрейда, вплоть до второй половины двадцатого века. На YouTube вы по-прежнему можете посмотреть документальный фильм «Да будет свет» великого голливудского режиссера Джона Хьюстона, в котором показано, как с помощью гипноза лечили «военный невроз». Гипноз попал в немилость в начале 1990-х годов, и в последние годы не было исследований его эффективности в лечении ПТСР. Вместе с тем гипноз способен вызвать состояние относительного спокойствия, в котором пациент может спокойно наблюдать за своими травматическими переживаниями, не поддаваясь им. Так как эта способность является критически важным фактором в интеграции травматических воспоминаний, то вполне вероятно, что в ближайшем будущем нас ждет возвращение гипноза в той или иной форме.

В процессе подготовки большинство психологов обучают когнитивно-поведенческой психотерапии. КПП была изначально разработана для лечения фобий, таких как боязнь пауков, самолетов или высоты, чтобы помочь пациентам сопоставить свои иррациональные страхи с безобидной реальностью. Чтобы постепенно понизить восприимчивость пациентов к своим иррациональным страхам, им показывают картинки с изображением того, что они боятся больше всего («образное воздействие»), либо помещают их в реальные (но на самом деле безопасные) ситуации, провоцирующие тревогу («реальное воздействие»), либо же им показывают виртуальные, смоделированные на компьютере сцены – например, в случае ПТСР у ветеранов боевых действий бои на улицах Эль-Фаллуджа.

КПП также пытается помочь пациентам справиться с их склонностью избегать свою проблему, например, когда они говорят: «Я не хочу об этом говорить» (34). Это звучит просто, однако, как мы с вами уже видели, повторное переживание травмы активирует тревожную систему мозга, выводя из строя важнейшие участки мозга, необходимые, чтобы интегрировать прошлое, таким образом, фактическое разрешение травмы становится маловероятным.

Метод продолжительного воздействия был изучен более подробно, чем все остальные методики лечения ПТСР. Пациентов просят «сосредоточиться на связанном с травмой материале и… не отвлекаться на другие мысли и занятия» (35). Исследования показали, что для снижения уровня тревоги требуется до ста минут интенсивного воздействия триггеров (36). Этот метод иногда помогает справиться со страхами и тревожностью, однако его эффективность в борьбе с чувством вины и другими сложными эмоциями доказана не была (37).

КПП оказалась эффективным инструментом в борьбе с иррациональными страхами, такими как боязнь пауков, однако не показала таких же хороших результатов в лечении психологической травмы, в особенности в случае жертв детского насилия. Лишь где-то у трети всех участников с ПТСР, дошедших до конца исследований, наблюдались какие-то улучшения (38). У тех, кто прошел полный курс КПП, как правило, наблюдается меньше симптомов ПТСР, однако они редко когда исцеляются полностью: у большинства и дальше остаются проблемы с работой, физическим и психическим здоровьем (39).

В ходе самого масштабного исследования эффективности КПП в лечении ПТСР выбыло более трети пациентов; у оставшихся наблюдалось значительное число побочных эффектов. По прошествии трех месяцев исследования большинство женщин продолжали страдать от полномасштабного ПТСР, и лишь у пятнадцати процентов больше не наблюдались основные симптомы ПТСР (40). Тщательный анализ всех научных исследований КПП показал, что по своей эффективности она сравнима с поддерживающей психотерапией (41). Наихудший результат КПП наблюдается у пациентов, которые уже сдались в душе (42).

Проблема психологической травмы не просто в том, что человек застрял в прошлом, не меньшей проблемой является и то, что он не может жить полноценной жизнью в настоящем.

Последние исследования с участием австралийских ветеранов боевых действий показали, что их мозг запрограммирован на готовность к чрезвычайным ситуациям, что мешает им сосредоточиться на мелочах повседневной жизни (43). (Мы узнаем об этом больше в девятнадцатой главе, посвященной нейробиологической обратной связи.) Травмированным пациентам нужна не столько терапия виртуальной реальности, сколько терапия «реального мира», которая помогает им чувствовать себя во время покупок в местном супермаркете или игр со своими детьми такими же живыми, какими они чувствовали себя на улицах Багдада.

Повторное переживание травмы способно помочь пациентам только при условии, что она ими не завладеет. Отличным тому примером является исследование ветеранов войны во Вьетнаме, проведенное в начале 1990-х годов моим коллегой Роджером Питмэном (44). В то время я каждую неделю приходил к Роджеру в лабораторию, так как мы проводили исследование опиоидов мозга при ПТСР, про которой я рассказывал во второй главе. Роджер показывал мне видеозаписи лечебных сеансов, и мы их обсуждали. Вместе с коллегами он настойчиво просил ветеранов раз за разом пересказывать все подробности пережитого во Вьетнаме, однако исследование пришлось преждевременно остановить, так как многие пациенты впадали в панику, и состояние страха зачастую сохранялось и после сеансов. Некоторые больше не возвращались, в то время как оставшиеся в исследовании стали еще более подавленными, агрессивными и пугливыми; некоторые справлялись с обострившимися симптомами, увеличив потребление спиртного, что спровоцировало еще больше насилия и унижения, так как родные некоторых из них вызывали полицию, чтобы их забрали в больницу.