Рождественские тайны - Донна Ванлир

одеяло и забыть обо всем на свете.

Влезаю в джинсы, надеваю рубашку, и тут раздается неожиданный звонок в дверь. Тяжко вздыхаю – не хочу сейчас никого видеть. Открываю дверь, не глядя в глазок, и вскрикиваю от радости:

– Папа!

– Привет, дорогая.

От него пахнет сигарами и лосьоном после бритья.

– Я приехал на девять дней раньше. Ничего?

Киваю, а потом, повиснув у него на шее и уткнувшись в бакенбарды, начинаю безудержно рыдать. Все накопившиеся слезы, которые я прятала от детей, чтобы их не напугать, достаются папе.

– Ничего, Гретхен, держись. Все будет хорошо.

– Я так по нему скучаю, папа!

Он крепче прижимает меня к себе, и я снова чувствую себя восьмилетней девочкой.

– Знаю.

Пытаюсь взять себя в руки. Совсем раскисла.

– Ты почему так рано приехал?

– Решил, что тебе не помешает передышка, а я постараюсь ее устроить.

Смеюсь сквозь слезы. Он всегда очень хорошо меня понимал. Всегда чувствовал, нужна ли мне его поддержка, или я сама должна собраться и взять себя в руки. Папа подмигнет, крепко обнимет, подставит свое крепкое плечо и даст мне отдохнуть именно тогда, когда я в этом больше всего нуждаюсь.

Поднимаю одну из его сумок, заношу в дом, бросаю у порога и громко кричу детям, чтобы шли встречать.

Папа играет с детьми уже в четвертую игру (на этот раз в морской бой с Итаном), когда раздается звонок в дверь. Едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, подхожу к двери. Я из спальни позвонила маме и пригласила на чашечку кофе; о том, что здесь папа, промолчала. Это, конечно, нечестно и, может быть, даже немного жестоко, но я просто не смогла сдержаться. С улыбкой открываю дверь. У нее шикарная прическа, а на шее красуется сиренево-голубой шарф. Заходит в дом, и у мамы глаза едва не выскакивают из орбит. Она громко вскрикивает: «Филлип!» – и подносит ладонь ко лбу. Я смеюсь, глядя на нее.

– Я не знала, что ты…

Папа с улыбкой поднимается на ноги. Он такой красивый! Высокий. И у него очень выразительные руки для своего возраста. Волосы стали тоньше и поседели, но глаза все такие же голубые.

– Мириам, господи, ты только посмотри на себя! – Он целует ее в щеку, а Итан хлопает себя по лбу:

– Им же больше нельзя целоваться! Они не женаты!

Папа смеется, обнимает маму. Она не отвечает на его объятия, норовит испепелить меня взглядом.

– Ты ужасный ребенок, Гретхен Элизабет!

Папа помогает маме снять пальто.

– Успокойся, Мириам. Ей просто нужно как следует посмеяться.

– Над собственной матерью?!

Забираю у нее сумочку и перчатки.

– Извини, мам. Не сдержалась.

Мама поправляет волосы, украдкой смотрится в зеркало.

– Я думала, ты приедешь гораздо позже, – говорит она, одергивая свитер.

Папа берет ее за руку и провожает к дивану.

– Присаживайся, Мириам. Вот доиграем с Итаном, и я все тебе расскажу.

– Он приехал, чтобы сделать маме сюрприз, – говорит Итан.

Мама садится, оправляет брюки.

– Да уж. Сегодня для всех нас большой сюрприз.

– Дэ семь, – говорит Итан.

Папа изображает звук взрыва. Итан смеется.

– Ты потопил мой корабль!

Он бросает взгляд на маму, улыбается.

– Потрясающе выглядишь, Мириам.

Мама краснеет, нервно машет рукой, словно пытаясь кого-то отогнать.

– Глупости. Угомонись!

Я громко смеюсь из кухни. Никогда не видела, чтобы мама смущалась. А сейчас она не знает, куда деть руки, и отчаянно мнет диванные подушки.

– Честное слово! – говорит папа, присаживаясь рядом с ней. – Кажется, время над тобой не властно.

Наливая кофе, я напряженно слушаю, что они говорят.

– Ты тоже хорошо выглядишь, Филлип. Приятно видеть, что у тебя еще остались волосы и ты не растолстел. А то на выпускном у Гретхен был полноват. Ты не сгорбился, у тебя не покривились пальцы, и одышки нет. В общем, неплохо сохранился.

Да, не без яда… Держа две чашки кофе в одной руке, прохожу в гостиную и ставлю их перед мамой и папой. Мама и папа. Как же необычно звучат эти два слова вместе! Каждый из них берет у меня по чашке, а Эмма хватает печенье. Возвращаюсь за своим кофе и приношу еще сливки и сахар. Грудь распирает не то от радости, не то от печали, а может, от того и другого сразу. Не знаю. Я давно свыклась с мыслью, что родители живут порознь. Но вот они сегодня здесь, сидят рядом. Все выглядит точно так, как я всегда мечтала. И все же семьи нет. Сомневаться не приходится.

– Гретхен, – говорит папа, – поезжай к Кайлу, когда тебе нужно. Мы с мамой позаботимся о детях.

Смотрю на маму. Жду, что она откажется заниматься делами с ним вместе, но она согласно хмыкает.

– Когда Кайла привезут в Техас?

– Во вторник.

Папа наклоняется ко мне, сжимает мою ногу.

– Так почему бы тебе не взять билет на самолет?

Киваю со слезами на глазах. Папа обнимает меня, целует в щеку.

– Составь мне список домашних дел. Договорились? – Он обводит взглядом гостиную. – Для начала повешу картины.

Плачу и смеюсь одновременно.

– У меня никогда не получалось вешать их так же, как у Кайла.

– Знаю, Гретхен. Твоя мама тоже не умеет вешать картины.

Мама качает головой.

– Ей достались мои самые ужасные черты, а от тебя она унаследовала только все самое лучшее.

Папа приобнимает маму одной рукой. Она напрягается.

– Гретхен определенно унаследовала твою красоту, Мириам. Всю до последней черточки.

– Ну вот, начинается. Развел болото. Так и увязнуть недолго. Мне бы резиновые сапоги.

– Поможешь настроить DVD-плеер, пап? Я его подключила, но на экране отображается только часть картинки.

Он притягивает мою голову к себе на плечо.

– Я проверю всю электронику. И даже посажу несколько кустиков и маленькое деревце перед домом. Сейчас самое подходящее время года. Самое лучшее время для многих дел.

Глава тринадцатая

«Каждый приходит в этот мир лишь на короткий миг, сам не ведая зачем, хотя интуитивно предчувствует цель своего существования. Но, не вдаваясь в глубокие рассуждения, из повседневной жизни мы понимаем, что живем ради других людей».

Альберт Эйнштейн

МЕЛИССА

Подхожу к милому двухэтажному домику с пристроенной сбоку крытой террасой. Деревца сплошь украшены лампочками, гирлянды обвивают кустики перед крыльцом и обрамляют крышу. Стучу. Чувствую, как часто бьется сердце. Мне открывает мальчик-подросток в белой футболке и хлопковых пижамных штанах.

– Привет, Карла дома?

– Они с папой и дедушкой уехали в больницу. Это вы та женщина, которая приносила еду?

Чушь. Я вообще ничего не додумалась принести.

– Нет. Я работаю вместе с Джошем в универмаге. Хотела поговорить с твоей мамой о бабушке.

– Бабушка дома. Поговорите с