Вторая мировая война - Энтони Бивор

В тот вечер Сталин на своей даче, расположенной неподалеку от Москвы, пошел спать необычно рано. Жуков позвонил в 04.45 утра и настоял на том, чтобы его разбудили. Поступили донесения о налете немецкой авиации на советскую военно-морскую базу в Севастополе и целом ряде других нападений. Сталин долго молчал, только тяжело дышал в трубку, затем сказал Жукову, чтобы войска не отвечали огнем артиллерии. Он приказал собрать заседание Политбюро.

Когда в 05.45 утра члены Политбюро собрались в Кремле, Сталин все еще отказывался верить в то, что Гитлер знал что-либо об этих нападениях. Молотову приказали вызвать посла Шуленбурга, который по прибытии проинформировал Молотова о том, что СССР и Германия находятся в состояние войны. Шуленбург, после сделанных им предупреждений, был поражен тем, с каким изумлением было встречено это известие. Потрясенный Молотов вернулся на заседание Политбюро, чтобы сообщить эту новость Сталину. В помещении наступила тягостная тишина.

Ранним утром 22 июня 1941 г. вдоль всей границы Советского Союза от Балтийского до Черного моря десятки тысяч немецких офицеров смотрели на циферблаты своих часов, подсвечивая их затененными фонариками. Точно по расписанию они услышали гул приближающихся самолетов. Томящиеся в ожидании войска смотрели в ночное небо, где эскадрилья за эскадрильей люфтваффе проплывали по небу над их головами, направляясь на восток, где только начинала заниматься заря.

В 03.15 утра немецкого времени (на один час раньше московского) началась интенсивная артподготовка. В этот самый первый день советско-германской войны вермахт с легкостью прорвал первую линию обороны приграничных округов на всем протяжении фронта в 1800 км. Пограничники часто погибали прямо в нижнем белье, а их семьи погибли в казармах под огнем артиллерии. «На протяжении всего утра, – записано в журнале сообщений Верховного главного командования вермахта, – усиливается впечатление, что во всех секторах наступления достигнут эффект полной неожиданности». Штабы армий один за другим сообщали о том, что все мосты на их участке наступления захвачены неповрежденными. Всего через несколько часов после начала наступления передовые танковые части уже захватили советские военные склады.

Красная Армия оказалась абсолютно неподготовленной к немецкому наступлению. За несколько месяцев до вторжения советский лидер отдал приказ начать передислокацию советских войск с «линии Сталина», проходящей по старой советской границе, на передовую линию обороны, проходящую по новой границе, проложенной в соответствии с советско-германским пактом. За это недолгое время до начала войны мало что было сделано для того, чтобы подготовить новые позиции, несмотря на энергичные усилия Жукова. Меньше половины укрепрайонов имели тяжелую артиллерию. В артиллерийских полках не хватало тракторов, которые послали на уборку урожая. А советская авиация оказалась легкой добычей для упреждающих ударов люфтваффе, выставив все свои самолеты в ряд на шестидесяти шести аэродромах западных военных округов и не успев поднять почти ни одного из них в воздух. По разным данным, в первый день войны было уничтожено около 1800 советских истребителей и бомбардировщиков, абсолютное большинство – на земле. Люфтваффе потеряли всего 35 самолетов.

Даже после того, как немцы провели молниеносные кампании в Польше и Франции, советский план обороны предполагал, что у Красной Армии будет от десяти до пятнадцати дней на развертывание своих главных сил. Однако отказ Сталина реагировать на очевидную угрозу вторжения и беспощадность вермахта не дали Красной Армии даже одного дня. Диверсанты из 800-го полка особого назначения «Бранденбург» проникли на территорию Советского Союза еще до начала вторжения с целью захватить мосты и перерезать линии связи. На юге на территорию СССР были направлены украинские националисты, чтобы сеять панику и подстрекать к восстанию против советских хозяев. В результате советские командиры, оказавшись без связи, не имели никакого представления о том, что происходит вокруг, не могли передавать приказы и связываться со своим командованием.

Группа армий «Север» под командованием генерал-фельдмаршала Вильгельма фон Лееба наносила удар из Восточной Пруссии в направлении прибалтийских республик и далее на Ленинград. Их наступлению сильно помогли диверсанты из полка «Бранденбург», которые, переодевшись в советскую военную форму, 26 июня смогли захватить железнодорожно-автомобильные мосты через реку Двину. LVI танковый корпус под командованием генерал-лейтенанта фон Манштейна, наступавший со скоростью почти восемьдесят километров в день, мог бы за пять дней пройти полпути к своей конечной цели. Этот «стремительный рывок, – писал он позднее, – был воплощенной мечтой любого танкового командира».

В Белоруссии, к северу от Припятских болот, стремительно наступали войска Группы армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Федора фон Бока, которым вскоре удалось с помощью танковых групп Гудериана и генерал-полковника Германа Гота окружить советские армии в районе Минска. Единственным местом, где немецкая армия натолкнулась на отчаянное сопротивление частей Красной Армии, оказалась мощная Брестская крепость, расположенная на самой границе. Австрийская 45-я пехотная дивизия понесла более тяжелые потери, чем за всю французскую кампанию, когда ее штурмовые отряды пытались с помощью огнеметов, отравляющих газов и гранат выкурить из руин крепости ее стойких защитников. Оставшиеся в живых защитники крепости, страдая от недостатка воды, без всяких медикаментов, продолжали сражаться еще целых три недели, пока не обессилели от ран и не остались без боеприпасов. Но в 1945 г., по возвращении на Родину из немецких лагерей, невероятное мужество в 1941 г. не спасло их от лагерей ГУЛАГа. Сталин издал приказ, приравнивающий сдачу в плен к измене Родине.

Пограничники войск НКВД также оказывали отчаянное сопротивление там, где их не застали врасплох. Но часто офицеры Красной Армии, бросив своих солдат, бежали в панике. При отсутствии связи они были парализованы либо отсутствием инструкций от командования, либо абсолютно бессмысленными приказами перейти в контратаку, которая в сложившейся обстановке не имела никакого смысла. Чистки среди командного состава Красной Армии привели к тому, что офицеры, не имевшие должного опыта, командовали теперь дивизиями и армейскими корпусами, в то время как страх доносительства и арестов НКВД сковывал проявление любой инициативы. Даже самых смелых командиров Красной Армии буквально бросало в пот, когда к ним в штаб неожиданно вваливались офицеры с зелеными петлицами и околышами фуражек НКВД. Разница между советской системой управления войсками и системой Auftragstaktik, введенной в немецкой армии, при которой младшие офицеры самостоятельно принимали решения по выполнению поставленной задачи, была просто огромной.

Группа армий «Юг» под командованием генерал-фельдмаршала фон Рундштедта наступала на Украине. На помощь Рундштедту вскоре выступили две румынские армии, жаждущие вернуть Бессарабию в лоно Румынии. Маршал Ион Антонеску, диктатор и главнокомандующий румынских вооруженных сил, заверил Гитлера за десять дней до вторжения: «Конечно, я буду там с самого начала. Когда вопрос встает о войне против славян, вы всегда можете рассчитывать на Румынию».