Влюбись в меня, Воробышек! - Янина Логвин

смешком, куснув за щеку и спугнув тысячи мурашек, мгновенно разбежавшихся по телу.

– Дыши, Ромашка! И перестань краснеть. Все равно у нас будет по-разному, слышишь? И так тоже! Просто прими это и получай удовольствие, я постараюсь тебе его обеспечить.

– Ох! – охаю я, когда Данил неожиданно начинает меня щекотать по ребрам, продолжая игриво кусать в шею, и не сдержавшись, смеюсь: – Ай, Данька, перестань! Ах! Ой! Щекотно же, дурачок! Ох…

– Не перестану! Пообещай не сбегать!

– Обещаю!

– И не краснеть! – Воробышек ловкий, и от поцелуев не увернуться.

– Не буду.

– А сказку расскажешь? Лучше на ночь. Рит, а давай снимем квартиру…

Мы оба смеемся. Наверное, любой, кто увидел бы нас со стороны, покрутил у виска пальцем. Но мы одни, и вдруг замираем. То ли от сказанного, а то ли оттого, что я оказываюсь прижата к Воробышку спиной, голыми ягодицами под задравшейся юбкой к напряженному паху.

– Ой.

– Хм.

Так уж вышло, что перед нами на стене большое зеркало, и мы открыты глазам друг друга. Я совершенно растрёпана и, кажется, счастлива, хотя горю от румянца. А еще растеряна, и Данилу это хорошо известно.

Он медленно сдвигает руку с моего бедра под юбку и поднимает ее на живот – на миг приоткрывая то, что ему нравится видеть. Погладив кожу горячими пальцами, тяжело выдыхает в висок и уже намеренно прижимает меня к себе ближе, ясно давая понять, чего хочет.

– Даня, у… у нас нет защиты.

– Прямо сейчас нет, – тихо выдыхает Воробышек, – но я тебя удивлю. Мы сможем обойтись без нее. – Его жаркое дыхание касается моего уха, наглый язык обводит место под ним, и я слышу: – Хочешь, покажу?

Я не могу ответить, все мои чувствительные рецепторы сосредоточены на его прикосновениях ко мне и пальцах, а внимание – на потемневшем взгляде, не отпускающим меня.

Он расстегивает пуговицы и распахивает на мне блузку, отведя ее к плечам. Глядя на наше отражение, проглаживает мою талию, словно согревая этой лаской. Поднимает ладонь и нежно обхватывает обнаженную грудь. Очерчивает светло-розовый ореол соска большим пальцем, задевая его и сбивая мое дыхание. Заставляя сердце бешено стучать, а губы приоткрыться.

– Ты красивая, Ромашка, – вновь повторяет. – Везде.

– Вот такая?

– Да. Принцесса Золушка – это про тебя. Мне нравится думать, что у тебя кроме меня никого не было, – неожиданно признается, следя за своей лаской. – И что ты открылась только мне.

Высокий брюнет и стройная блондинка. Мы с Данилом интересно смотримся вместе, особенно когда стоим так близко, и он меня обнимает.

Когда-то, когда я была девочкой, я так себе и представляла сказочную пару – синеглазого благородного принца и добрую светловолосую принцессу. Только в красивых одеждах и светом преданной любви в глазах. Той самой, что живет долго и счастливо. Ведь каждая сказка учит, что если в нее верить, она обязательно сбудется.

У Данила гладкая, с загорелым оттенком кожа, сильные плечи и красивые руки. По-мужски тонкая талия и крепкие бедра, которые невольно притягивают взгляд. Сейчас, когда я смотрю на него в отражение зеркала, он вовсе не похож на хитрого разбойника, как я его мысленно про себя обозвала. А вот я, с растрепанными волосами и съехавшим на бок хвостом, с зацелованными губами и в расстегнутой одежде… с затуманенным блестящим взглядом и обнаженной грудью – не похожа на сказочную героиню.

Но почему тогда нет сожаления, что моя сказка вышла другой?

– А еще, – добавляет Воробышек, – ты честна со мной с самого начала. Терпеть не могу недомолвки. Давай продолжим нашу игру в правду. Согласна, невеста? – предлагает, и что-то колючее, похожее на острое чувство вины, вдруг пробирается в сердце, мешая вздохнуть.

Я дала родителям слово, что дождусь их возращения и только потом признаюсь Данилу, что всё им рассказала. А значит, смогу это сделать уже сегодня вечером… И больше не нужно будет никого обманывать.

– Не говори так, – прошу.

– Я уже и сам не знаю, Рита. Но оторваться от тебя не могу, разве ты не видишь?

– Я не хочу, чтобы мы ошиблись, Даня.

– А я не хочу, чтобы ты исчезла из моей жизни. Черт его знает, Ромашка. Вдруг это судьба? Я уже думаю, что не так уж и отличаюсь от Ваньки…

Он приникает губами к моей шее и опускает вторую руку на мою ногу. Смяв подол юбки, гладит внутреннюю поверхность бедра, поднимая ладонь выше – туда, где особенно нежно и горячо после нашей первой близости. Продолжая ласкать грудь, подбивает бедром моё, раскрывая его, и с жарким выдохом проводит пальцами между моих ног, заставляя меня буквально затрепетать под этой лаской и потерять дыхание…

Я даже не замечаю, как впиваюсь в его голые бедра руками.

– Дыши, Золушка, – слышу нежный смешок, щекотнувший мою щеку, – мы только начали.

– Стой!

– Нет. Помнишь, ты обещала не краснеть? Я твой мужчина, Рита, – голос Воробышка твердеет, но остается ласковым, – со мной все можно!

– Скажи, тебе нравится меня… дразнить?

Это не то слово, не подходящее, а нужное не хватит смелости произнести. Я могу только чувствовать, борясь с собственным смущением, как сладкий жар желания опаляет тело. И как слабость в ногах заставляет откинуться на сильную грудь парня.

– Очень, – не отпирается он. – Но не только.

– А что еще?

– Трогать. Где запретно. Для всех, кроме меня. Ведь так, Рита?

Глава 32

Я смущена его откровенностью и вряд ли решусь ответить, но он и сам знает, что так. Мое тело послушно откликается на все вопросы и буквально плавится, не оставляя сомнений.

Так. Невозможный Воробышек, я с первой встречи потеряла от него голову! А теперь готова потерять и стыд.

– Какая ты теплая, Ромашка. Нежная. Так бы и съел!

Данил поворачивает меня к себе лицом и целует в губы. Отпускает их с тяжелым выдохом, будто ему сложно от меня оторваться.

– Отомри, – просит, взяв