Несгибаемый. Враг почти не виден. Фантастический роман - Константин Калбазов

Ошибочка. Лучше бы он воздержался от этого. Целил-то вроде в грудь, но так как Васильчиков был в движении, пуля попала в шею. Плохо попала, разорвав сонную артерию. Кровь хлынула фонтаном. Петр понятия не имел, можно ли было спасти при такой ране в его мире, но в этом…

Ему только и оставалось, что наблюдать за тем, как угасает взгляд умирающего, из тела которого сейчас толчками выходила жизнь. Ну и проклинать свою тупость. Надо же. Изобретатель хренов. Завел резиновые пульки. Расслабился. Решил, что можно безбоязненно палить в людей. Конечно, шанс выбить глаз или вот так разорвать артерию достаточно мал, но он есть. И вот результат.

Признаться, Петр уже прикидывал вариант с бегством, когда его взгляд наконец зацепился за браунинг с глушителем. Петр отбросил его ногой в сторону. Перезарядил оружие вторым магазином с травматическими патронами. И, держа корчащегося от боли Антона на прицеле, подошел к купцу. Разумеется, пистолет с глушителем и наклеенная борода — повод для подозрений. Но кто знает, кем был этот охранник. Может, как раз из беглых: решил завязать и нашел новую работу.

От сердца у Петра окончательно отлегло, когда борода купца оказалась в его руках. Пусть и не без труда. Но она все же была накладной. К тому же и у него под пиджаком обнаружился браунинг, что примечательно, опять с глушителем.

А вот теперь Петр уже не собирался церемониться. Пинок Антону в живот. Потом связал ему руки его же ремнем. И только после этого решил осмотреть клиента. В общем и целом тот отделался ушибами и синяками. Ну в самом крайнем случае перелом ребра. Сомнительно, но возможно. Пиджак, жилет, рубашка плюс нательное белье не позволили пулям добраться непосредственно до тела. Но синяк будет знатный, во весь торс.

— Расслабься, Антон. Пули резиновые, так что у тебя только синяки. Одним словом, жить будешь. А вот долго или нет, уже зависит от тебя. Отто Рудольфович, вы как? — заметив, что инженер приходит в себя, поинтересовался Петр.

— Шайзе. Что это было, Петр?

— Плоды моей паранойи.

— О майн гот! Петр, ты убил его! — не сводя взгляда с мертвого купца, выпалил Кессених.

— Угу. Сам понимаю, что лучше бы его передать в руки полиции. Но так уж получилось. Не такие уж эти травматические патроны безопасные. Но зато-второй готов к беседе.

— Но…

— Отто Рудольфович, может, уже перестанете изображать из себя истеричку? Вы боевой офицер, в конце концов.

— И не хочу становиться каторжником, — уточнил инженер.

— И не будете. Пистолеты с глушителями, накладные бороды. Нападение на нас. Мало для злого умысла?

— Нужно немедленно сообщить в полицию.

— Стоять! Отто Рудольфович, полиция появится здесь не раньше, чем это решу я.

— Но…

— Никаких «но». Мне надоело все время ходить с дырявой шкурой, и, пока я не узнаю то, что мне нужно, никто и никуда не пойдет. Слышишь, Антон? Или как тебя там? Твоя жизнь в твоих руках. Ты знаешь, в России нет смертной казни, если только ты не террорист. Так что получишь каторгу. А даже пятнадцать лет каторги — это всегда шанс. Но если ты не сообщишь мне ничего интересного, то я тебя просто убью. И заметь, мне за это ничего не будет. Ваш злой умысел налицо, тут даже трудно что-либо еще добавить.

— Что именно ты хочешь знать? — устраиваясь поудобнее и кривясь от боли, поинтересовался Антон.

— А ты не стесняйся. Рассказывай. И учти, я знаю о том, что вас сюда прислали члены тайного ордена, или как он там называется, — наугад сделал проброс Петр. — Вам приказали нас убить?

— Только его, — кивок в сторону Кессениха.

Ага. Значит, насчет тайной организации в точку. И Отто Рудольфович вполне даже внимает озвученному, делая правильные выводы. Именно что правильные, тут никаких сомнений.

— За что? — между тем продолжал допрашивать Петр.

— Двигатель. Есть люди, тайный клуб, они не хотят, чтобы появился такой двигатель. Я мало что знаю, он, — кивок в сторону трупа, — знал больше, но не намного. У них конспирация почище чем у террористов.

— Верю. Но почему же тогда и меня не прикопать рядом с инженером?

— Тебя было велено доставить в Лондон живым.

— Зачем?

— Не знаю.

— Ладно. Тут верю. Похоже, ты вляпался в какой-то заговор.

— Какой еще заговор? — тут же встрепенулся Антон.

Угу. В России «заговор» — очень плохое слово. Здесь если и казнят, то только террористов и заговорщиков. И вообще, для российского правосудия эти слова как синонимы. Так что Антону было чего пугаться. Пусть он хоть дюжину человек накрошит, максимум, что ему светит, — это пятнадцать лет каторги. А вот при каком-либо политическом окрасе можно и до петли доиграться.

— Ты не дергайся, Антон. Я понятия не имею, какой тут заговор. Но с этим уже будут разбираться жандармы. Что, не хочется? Верю. Жандармы у нас сущие звери. Но видишь ли, какое дело, — это уже твои проблемы.

— Погоди. Давай без политики и всяких заговоров, — попытался хоть как-то смягчить свою судьбу пленник.

— И как ты себе это представляешь? — изогнул бровь дугой Петр.

— Ну, допустим, я расскажу, кто по правде убил того студента в «Астории».

— Что-о?! — Петр подскочил и вперил свой взгляд в собеседника.

— Что слышал, — буркнул Антон.

— Та-ак. А вот теперь по порядку и во всех подробностях. А там, я тебе слово даю, мы что-нибудь придумаем. Только учти: если решу, что ты вертишь хвостом, я тебе ничего не обещал. Будешь разбираться с жандармами. И давай побыстрее. Время не терпит…

Антон, или вернее Иван, ничего скрывать не стал и рассказал все как на духу. Ну как все — в части, касающейся новых знакомых. Он ведь не враг самому себе. Но, памятуя об отношениях Петра и Александры, поведал об убийстве Верховцева и о том, что саму девушку трогать не стали. А также о том, что семье Игнатьевых пока вроде ничего не грозит. Выложил всю историю с Ростоцким, пояснив, как они подставили под удар Петра.

Нив одном убийстве он больше не сознался. Сказав, что с остальными разделывались, обливая их помоями в газетах. Сомнительно, конечно, но Петр настаивать не стал. Какое ему до этого дело. А вот насчет адвоката и сыщика Ивана он все же дожал. В принципе Ивану уже было без разницы, убийством больше, убийством меньше. Все одно получит по полной.

С другой стороны, сыщика, секретаршу и адвоката убивал не он, а покойный Голубев. Вот такая у главного была фамилия. И вообще, Иван мог вешать на него всех собак. Кроме одной. Ростоцкого ему придется взять на себя. Впрочем, он особо и не возражал. Понимал, что все сбросить с себя не получится, а смерть именно этого студента для Петра очень важна.

— Значит, так, Ваня. Слушай меня внимательно. У Голубева вышел какой-то конфликт с Ростоцким. В чем именно, ты не в курсе. Он решил его убить и подставить меня. И ты сознаешься в том, что по приказу Голубева убил его. Далее на ваш след вышли сыщик и адвокат, которых убил уже Голубев. Но он понял, что я не остановлюсь, пока не найду убийцу. Поэтому решил отправиться сюда и убить меня, чтобы покончить с этой проблемой. Будешь стоять на этом крепко, мы ни словом не обмолвимся о заговоре и тайном клубе.