Джихад по-русски - Лев Пучков

— Али поехал в Черноводск, — сообщил Антон специально для Ахмеда. Абрек, и без того пребывавший не в самом благоприятном расположении духа, мрачно нахмурился. Увы, худшие его опасения подтвердились.

— Может, за овощами послали, — выдвинул наивное предположение Антон, желая ободрить Ахмеда. В таком настроении пленник ему совсем не нравился — может спугнуть Исрапи и завалить операцию еще до ее начала. — За зеленью. Салат сделать…

— Он не спросил, что у нас случилось с Арзу, — глухо пробурчал Ахмед на родном наречии. — Значит — предал…

Антон пожал плечами, не найдя, что возразить. Зная нравы тутошнего люда, нетрудно просчитать модель поведения практически любого из субъектов, с которыми приходится иметь дело. Между родственником и другом Исрапи произошел тяжелый конфликт. На первой же минуте встречи с другом Исрапи должен был выразить свое недоумение произошедшим и дотошно интересоваться, каким образом Ахмед собирается из этой щекотливой ситуации выбираться. Ругать его, укорять, советовать что-то дельное…

А Исрапи — ни полслова….

Минут через десять пришел Исрапи: пошумел посудой, накрывая в предбаннике (женщине нельзя — чужие голые мужики, сами понимаете), заглянул, сообщил, склонившись подобострастно:

— Я накрыл. Закуски, водка. Минут через двадцать мясо будет, — и скрылся.

Через некоторое время вновь запищал флакон — Север доложил:

— Хозяин с двумя бабами в подвал полез. Как принял?

— Принял, до связи, — Антон многозначительно посмотрел на Мо. — Информация к размышлению: хозяева затарились в подвал.

— Подставил Арзу родственника, — покачал головой Ахмед. — Если нас здесь убьют, с ним поступят очень плохо. Исрапи будет виноват.

— Необязательно, — флегматично заметил Мо, повернувшись к Ахмеду. — Она закопают поглубже — и никто никогда не узнает, где гниет его мясо. И без обряда погребения. Оно будет закопано как неверный. Как кяфир.

— Вас са мной закапаит, — пробурчал Ахмед, стараясь не смотреть на Мо. — Ми сичас в адной упражки.

— По-чеченски! — раздраженно напомнил Антон. — Сколько можно предупреждать? Кто слово по-русски скажет до начала акции — сразу в дыню. Мо?

— Понял, командир, — смиренно склонил голову Мо и, обернувшись к пленнику, улыбчиво выдал дежурное:

— Как перезимовал ваш скот? Дома никого нет. Твоя сестра мне очень нравится!

Ахмед крепко зажмурился, сжал кулак здоровой руки, но высказываться не посмел — слишком свежи были впечатления от плотного общения с Мо на последних допросах.

— Если все получится хорошо и ты нас не подведешь, я тебя отпущу, — пообещал Антон, желая несколько разрядить обстановку. Пленник на обещание не отреагировал никак. С точки зрения любого нормального нохчи, Антон сморозил несусветную дикость. Такого информированного врага, как Ахмед, отпускать нельзя ни в коем случае. Использовать на полную катушку — и ликвидировать. Больше вариантов нет…

Флакон запищал длинным тревожным тоном. Экстренный вызов.

— «Нива». Четверо, — торопливо доложил Север. — Трое пошли к вам, один остался у ворот.

— Как войдут — уберите его, — буркнул Антон, чувствуя, как привычно забухало сердце о грудную клетку, разгоняя боевую машину для работы. — Полное радиомолчание — до моего вызова. Как понял?

— Понял, — возбужденно сапнул Север. — Они уже подходят. До связи.

— Трое, — сообщил Антон, еще раз проверяя положение спрятанного в губке ПСС. — Все, что справа от середины, — твое. Мо?

— Понял, — как всегда, флегматично ответил Мо, перемещая ножи за спину и прижимая их к поверхности ванны так, чтобы можно было легко выхватить сверху из-за головы.

Этот вроде бы вполне приемлемый ответ Антону не понравился. Мо не добавил «командир». Это значит, что парень слегка нервничает и жаждет крови. В общем-то, среди членов команды чинопочитание как таковое отсутствует — одно слово, боевые братья. Любой из соратников до наступления определенного момента — того самого пресловутого времени «Ч»,[30]может яростно спорить, огрызаться, посылать во все известные места и так далее. Но только не Мо. Для него Сыч всегда оставался первым командиром и непререкаемым авторитетом во всем. Он выпестовал его из желторотого солдата-первогодка в профессионала, настоящего аса ратного дела, ни разу не подставил, не подвел и не бросил. Правда, теперь у этого профессионала, в силу трагических обстоятельств, несколько деформирована психика, и командир не должен забывать об этом ни на секунду. Отсутствие в утвердительном ответе на приказ привычной обозначенности добровольной подчиненности — первая неосознанная попытка выхода из-под контроля. В случае с Мо это может быть чревато самыми непредсказуемыми последствиями.

— Они все нужны нам живыми, Мо, — уточнил Антон. — У нас уже и так есть один труп. Если придется работать по нулям, я быстро разберусь и дам тебе знать. Мо?

— Понял, командир, — флегматично ответил Мо. — Все будет в норме…

Еле слышно скрипнула входная дверь. Антон стравил воздух сквозь стиснутые зубы и произвел два плохосочетаемых действия: максимально расслабился и напряженным взором впился в дверной проем предбанника. Вот оно, время «Ч»…

Легко сказать «…я быстро разберусь и дам тебе знать»! Антон прекрасно знал, что у него будет от силы две-три секунды, чтобы всесторонне оценить намерения врага и принять единственно верное в этой ситуации решение. То есть безошибочно определить, будут их убивать сразу, едва ворвутся, или захотят предварительно пообщаться…

В дверном проеме возник молодой чечен с автоматом наперевес. Из-за его спины в обе стороны сноровисто шмыгнули двое тоже не старых нохчей, вооруженных «АКС-74» с отомкнутыми прикладами, взяли оружие в положение «для стрельбы стоя» и приставными шажками потопали по проходу, приближаясь к ваннам, в которых заседала наша троица. Чечен, вошедший первым, неторопливо следовал за подручными…

Вот они, секунды для правильного решения. Пока двигаются — стрелять не будут. Чтобы стрелять прицельно, нужно хотя бы на миг замереть, принять статичное положение. Как только остановятся, будет поздно что-либо решать.

Ахмед издал какой-то нечленораздельный звук, который мог выражать с равным успехом как удивление, так и ужас понимания непоправимости происходящего. Мо ворохнулся в ванне, ища точку опоры для броска. Антон, с бешеной скоростью анализируя обстановку, сидел неподвижно, страшным волевым усилием подавляя готовые в любой момент сорваться автоматизмы бывалого воина. Черт вас всех задери, какой же это был острый позыв!!! Куда там сексуальному вожделению после месячного воздержания либо урчанию голодного желудка плутавшего неделю в тундре главбуха! Это был именно позыв: молниеносным рывком выдрать из губки ствол и как можно быстрее продырявить два столь соблазнительно близких черепа! Третий не успеет — за то время, что Антон будет делать два выстрела, Мо сумеет вогнать правому в каждый глаз по лезвию.