Повелитель морей - Владимир Поселягин

Всех разведчиков, даже диверсантов в нашей форме, перехватывали или особисты, или бойцы. Я сообщал, откуда идут, кто и сколько, даже как вооружены. Объяснял такую информативность тем, что наша разведка действует, ночью против немцев работает.

За эти восемь суток немцы как только ни пытались до меня добраться. Авиация, артиллерия, диверсанты. Да, были сформированы три десятка групп, перед которыми ставилась задача найти и уничтожить русский тяжёлый танк. Их снабжали минами, бутылками с горючей смесью, огнемётами, они должны были быть быстры и мобильны. Когда пошли первые группы, двенадцать с разных мест передовой, их уже ждали: я предупредил командование дивизии.

Информация, мол, оттуда же, от наших разведчиков, что караулят немецкий штаб.

Немцы, конечно же, слышали стрельбу и взрывы в нашем тылу и поняли, что происходит. Из двенадцати групп три успели вернуть, остальные сгинули, никто не вернулся. Работая по группам, их не трогали, пока не окружат, чтобы точно никто не ушёл. Были также пять групп в нашей форме, я сообщил, где, как выглядят, в какой форме. По этим только особисты работали, для этого даже осназ НКВД прибыл, они и взяли все эти группы, причём, что удивительно, без потерь с нашей стороны. Всех взятых отправляли в штаб армии, а куда дальше, уже не в курсе.

Немцы поэтично окрестили мой танк Чёрной Смертью. С фантазией у них так себе, потому что к морской пехоте, которую они так же называют, я не имел никакого отношения. Да и танк мой от пыли и битых кирпичей выглядит серо-красным. Однако на немцев накатывал ужас, едва они слышали рёв мотора и лязг гусениц, и они бежали с позиций, несмотря на крики офицеров. Мы так ещё полрайона освободили. Может, поэтому немецкую дивизию и вывели.

Эсэсовцы были злы и дрались в городе пусть неумело, но отчаянно. Когда через двое суток отчаянные закончились, пошла уже позиционная война. Кстати, снайперов-одиночек и тех снайперов, что прикрывали боевые группы, охотившиеся за экипажем моего танка, я тоже сдавал нашим, и их брали; у бойцов дивизии есть теперь шесть немецких снайперских винтовок. У нас на этой почве сложились хорошие отношения с контрразведкой, наградные писались – только шум стоял. Кстати, на меня тоже писали наградные, недавно шестой наградной лист был оформлен и отправлен в штаб армии, в которой числилась дивизия.

Сейчас же, а было семь вечера первого сентября, я шёл в сторону железнодорожного полустанка, где грузились бойцы нашей дивизии. Всё же вмешательство в историю было: на моей памяти немцы взяли Смоленск в начале августа, хотя бои там шли до десятого, а тут вон первое сентября и даже оперативным окружением наших войск у Смоленска не пахнет. А всё потому, что был отдан жёсткий приказ держать город, а не оставлять его. Полуокружение было, но немцев выбили.

Снабжение войск у города было налажено, одни части выводились, отправлялись в бой свежие. Кузница кадров, без шуток. Тут, в Смоленске, был второй Сталинград. Или первый: может, до Сталинграда вообще не дойдёт. В общем, изменения заметны. Киев находится в полуокружении, но войска выводят и не дают окончательно окружить столицу Украины. К Крыму немцы пока не вышли, все резервы сюда перекидывают.

Довольный после часового купания в реке, в постиранном и выглаженном обмундировании, я подходил к эшелону.

– Туманов! – окликнули меня.

Я повернулся и, увидев, что это комдив, подбежал и козырнул.

– Где танк?

– Вернул хозяевам. Я же его одолжил.

Я снова был в красноармейской форме, всё снаряжение на мне, винтовка на ремне висит, я её чуть локтем придерживаю. Да, и Взором работаю, он уже на три километра триста метров брал.

Комдив, нахмурившись, спросил:

– Ещё такой танк достать сможешь? Сам видишь, как отлично он помог нам в городе.

– Конечно. Только другой, этот на ремонт ушёл, много повреждений, да и двигатель надо менять.

– Это хорошо. Ты так и не подал рапорты на награждение по экипажу танка.

– У них своё командование, рапорты им уходят. Не волнуйтесь, они себя не обидят. А меня попросили держать информацию по ним в тайне, я подписку давал.

– Ну хорошо. Твой вагон второй от конечного.

Я забрался в теплушку и, скинув вещи и поставив оружие в самодельную стойку у стены, лёг на нары. Но тут мне в голову пришла интересная мысль. Время позволяло, так что я покинул вагон, сказав старшему, что сейчас вернусь (они смотрели, чтобы бойцы не шлялись), и добежал до командирского вагона. Им выделили купейный, тут находились штабы дивизии и полков.

Отозвав комдива в сторону, я сказал:

– Товарищ полковник, есть предложение. Хочу снова увольнительную. На максимальный срок. Готов обменять её на две единицы техники или вооружения, на ваш выбор.

– Это ты хочешь купить меня?

– Я же сказал: обменять. Хотите две легковушки – будут вам машины, хотите две зенитки – будут вам зенитки, хотите два танка – будут вам танки. Но два. Я и так даю вам выбирать, а это дорогого стоит. Время до прибытия есть, решите, скажете.

– Я подумаю.

Я направился обратно к вагону, Взором отслеживая действия сотрудников контрразведки, работавших по мне. Подойдя к теплушке, я на миг нырнул под соседний вагон (наблюдатели тут же встревожились) и вылез обратно с полным вещмешком апельсинов.

Снова забравшись в свой вагон, я сказал парням:

– Товарищи, это вам, витамины с тропиков. – И передал мешок старшему вагона, попросив честно разделить; в вещмешке их штук шестьдесят, даже закрыть не смог, как раз на вагон.

Апельсины, которыми был набит вещмешок, вызвали неоднозначную реакцию. Оказалось, что никто их в глаза не видел. Некоторые, видевшие ранее мандарины, приняли апельсины за мандарины-переростки. Пришлось объяснить, что это такое и как это чистить. Вскоре по вагону поплыл аромат цитрусов. Какое-то время стояла полная тишина, потом бойцы начали делиться мнением. Фрукт понравился, вкусный и сладкий, с лёгкой кислинкой. Заметил, что многие кожурки собирают и убирают в вещмешки.

Поглядывая Взором за контрразведкой, которые через начальника Особого отдела дивизии выясняли, о чём мы общались с комдивом, а ещё один изучал, откуда я смог достать полный вещмешок, я разговорил бойца, с которым мы в одном зенитном расчёте числились. Узнал, что Бестужев погиб, попав под прямой выстрел самоходки, командир расчёта ранен и ещё три дня назад отправлен в госпиталь. Вообще, из расчёта мы вдвоем и уцелели, остальные кто убит, а кто ранен. Командиры полков (да и комдив свою батарею отдал) использовали зенитки во время атак для выбивания огневых точек противника. Оказалось, зенитки для этого отлично подходят, особенно двуствольные, они не такие массивные, их переносить легче. Вот в одной из таких операций и погиб Бестужев. Снаряд самоходки попал в зенитку, погиб и расчёт.

Пока мы общались, я Взором наблюдал, как комдив общался с главным особистом, который, выслушав в подробностях нашу беседу, подумал и дал добро на сделку. Видимо, майор имел разрешение на подобное. Кстати, он предупредил комдива, что получил повышение, так что по прибытии они расстанутся, но с новым начальником Особого отдела дивизии он лично его познакомит. Однако не сказал, кто это будет, видимо, сам не знал.