Повелитель морей - Владимир Поселягин

Вскоре был подан сигнал к отправлению, и эшелон, на котором уместились остатки дивизии, отбыл с полустанка. Кстати, уцелела всего одна счетверённая зенитка, она охраняла эшелон, расположившись на замыкающей открытой платформе, там же стояли три трофейные армейские полевые кухни – наша добыча в схватках. Остальные или артиллерия побила, или авиация. Всего целыми были взяты пять штук, плюс четыре побитых осколками, из них собрали две работающих. К концу боёв, как видите, остались три, их берегли как зеницу ока. Из артиллерии остались одна противотанковая пушка и семь трёхдюймовок, эти пушки нам здорово помогали.

А комдив собрал командование дивизии – начальника штаба и исполняющего обязанности комиссара (действующий погиб за двое суток до вывода дивизии из города). Полковник объяснил им суть моей сделки, и они решали, что выбрать, придя к общему выводу, что глупо отказываться от такого предложения. Я с интересом выслушал разные предложения. Когда приедем, прибью и. о. комиссара. Этот гад предложил арестовать меня и выбить всё необходимое до полного штата.

Когда стемнело, я на станции, где нам меняли паровоз, поднял одного голема, и он, пока командиры курили снаружи, подошел к моему вагону, где все спали как убитые, взял пакетик с мощным слабительным, который я протолкнул ему через щель в полу, и, проникнув через окно в вагон, где спал и. о. комиссара, высыпал слабительное ему в фляжку. Комиссар и второй командир при этом не проснулись, а голем покинул купе до того, как два других пассажира вернулись, воняя табачищем. А ночью комиссар выдул всю фляжку и до утра не слезал с толчка. Будет тут дикие идеи подавать. Даже утром по прибытии он не выходил из туалета, за ним пригнали санитарную машину и увезли в госпиталь.

А мы разместились в казармах. В одиннадцать часов дня меня вызвали в штаб. Я уже знал, что они выбрали, так что вполне готов был выслушать, чего хочет командование дивизии за эту бумажку. Отправляя меня в увольнительную, которые пока не под запретом, они ничего не теряли, а наоборот, приобретали, тогда как интенданты разводили руками: мол, ну нет ничего, пусто. А брать решили КВ-2, показавший высокую результативность в боях за город. Даже если не удастся оставить их в дивизии (а наверняка так и будет, вынудят отдать), можно обменять их на то, что нужно дивизии, например дивизионные пушки в 76 миллиметров – УСВ. На батарею, а то и две.

Свои вещи я держу в Хранилище, и личное оружие, что на меня записано, тоже там, так что ремень пустой. Только штык-нож к СВТ и фляжка. Козырнув дежурному командиру, я был им лично сопровождён к комдиву. Он был один, такая тонкая ситуация, как сделка, не требовала огласки.

– А, Туманов, – обернулся комдив, когда я прошёл в кабинет, и отпустил дежурного. – По сделке всё в порядке. Выдам увольнительную на пятнадцать суток. Больше, извини, не могу. Выбор пал на два танка, таких же, как тот, на котором ты в Смоленске воевал.

– Да не проблема. Когда нужны?

– Чем быстрее, тем лучше.

– Хм, предлагаю так: я отвожу вас к тому месту, где они стоят и вас дожидаются, и оттуда же направляюсь в увольнительную, а вы забираете танки.

– Ты знал, что мы выберем?

– Догадаться было несложное. Я отправил информацию парням, они всё подготовили. Танки стоят, ждут, осталось передать новым хозяевам. Тут недалеко, мне уже передали координаты. Кстати, парни положили внутрь по шесть пистолетов-пулемётов ППД для вооружения экипажей. Это так, подарок.

– Хороший подарок, такое оружие в городе нам бы ой как пригодилось. Хорошо, выезжаем через пятнадцать минут.

Комдив лично сопроводил меня в отдел, и вскоре оформленная увольнительная легла в карман моей гимнастёрки: комдив не стал играть недоверчивость, сразу отдал. Устроившись в кузове полуторки, мы покатили за город; я показывал, куда свернуть, перегнувшись через борт к окну водителя. К сожалению, других машин не осталось, а те, что были, по приказу передали сменившей нас дивизии: у них тоже автотранспорта было мизер. В военном городке всего две ушатанных машины, на одной мы и ехали. Комдив – в кабине, а мы с пятью бойцами, все они войну танкистами начинали, и с командиром артиллерии дивизии ехали в кузове.

Полковник Ухов, начальник артиллерии дивизии, был, по сути, моим непосредственным командиром всё время боёв в городе, именно он ставил мне задачи, всё лично. Был трижды ранен (он и сейчас перевязан), но ранения лёгкие, и он продолжал службу, отказавшись от госпитализации. Опытный профессионал, с которым работать одно удовольствие. Оба танка как подвижные гаубицы шли под его руку, он и будет принимать. Интенданта не было, тот постоянно пропадал, объезжая склады. Приедет, оформят танки как положено.

– Вот к той роще, – показал я пальцем водителю и, когда мы к ней подъехали, велел: – Тормози.

Грузовичок встал, звеня всем, что только можно: убитая машина. Я ловко покинул кузов одним изящным движением и, поправив лямки вещмешка за спиной (я ведь вроде как сразу убываю в увольнительную), осмотрелся и сказал выглянувшему из кабины комдиву:

– Роща точно та, но мне кажется, мы не с той стороны подъехали. Мы с Буковым напрямки, через рощу, а вы вокруг. Буков, за мной.

Я уже успел познакомиться со всеми бойцами, половину и так знал по боям в городе, и был в курсе, что Буков – механик-водитель на «тридцатьчетвёрке». КВ знал, но воевать на нём не приходилось. И пусть он сержант, а я красноармеец, приказ выполнил, с разрешения комдива тоже покинул кузов, и грузовичок затарахтел вокруг рощи, а мы быстрым шагом углубились в этот небольшой лесок. Когда впереди появился просвет, я коснулся плеча Букова, убирая его в Хранилище, и рванул вперёд, а то полуторка уже на подъезде была.

Я быстро достал оба танка, поставив их на опушке, и, отбежав обратно, достал Букова, как будто мы шли как ни в чём не бывало. Вскоре он и сам рассмотрел на опушке массивные силуэты, так что к танкам мы вышли одновременно с подъехавшими командирами. Что интересно, всё это время за нами с интересом следили со стороны три группы наружки НКВД, москвичи. Ловко работали, визуально почти не видел, если бы не знал, что они там, спереди и сзади, ни за что бы не засёк. А уж самолёт-разведчик в небе крутится так вообще, как будто так и надо. Хоть бы изобразили для конспирации опрыскивание полей на этом У-2. Или их весной опрыскивают?

Пока мы шли по лесу, одна группа, высадившись с машины, почти нагнала нас, засекла только, когда мы все вместе вышли к танкам, так что их появление прошло для наблюдателей незаметно. Приближаться они не стали, наблюдали издали. Танки были заперты, поэтому я подошёл к правой гусенице первого танка (КВ стояли друг за другом, как на марше) и стал демонстративно отсчитывать шаги в сторону рощи; на пяти присел на колени и в густой траве начал шарить руками, что-то выискивая. Все с интересом наблюдали за этим, даже самолёт подлетел поближе, и наблюдатель оттуда сверкал оптикой.

Издав радостный вопль, я встал, сжимая в руке штырь ключа, подошёл к Ухову и протянул ему ключ со словами:

– Вот, товарищ полковник, ключ от танков. Вручаю при свидетелях.