На рубеже веков. Очерки истории русской психологии конца XIX — начала ХХ века - Елена Александровна Будилова

выдавал исторический материализм за экономическую теорию, кто заявлял о недооценке марксизмом психологического фактора.

В. И. Ленин, выступая против всяческих извращений исторического материализма, отвергал всякого рода психологизацию марксизма, неизменно отмечая при этом роль и значение психологического фактора в развитии общества.

Ленин критически разобрал социологические, экономические и политические взгляды либерального народничества. Опровергая народническую социологию, он резко возражал против всех попыток перенести на общественное сознание категории индивидуального сознания. Столь же резко он отвергал противоречащее марксизму отождествление общественного бытия и общественного сознания. Он утверждал как основу марксизма положение о том, что общественное сознание отражает общественное бытие.

В годы реакции во время острой борьбы на идеологическом фронте Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме» выступил против философских ревизионистов, которые стремились подменить философско-теоретические основы марксизма — диалектический и исторический материализм — буржуазной идеалистической философией эмпириокритицизма. Он показал идеалистическую сущность учений Р Авенариуса и Э. Маха, философских учителей ревизионистов, обличил их русских последователей в отступлении от марксизма. В. И. Ленин многократно обращался к сборнику статей А. Богданова, выпущенному под заглавием «Из психологии общества», и его «Эмпириомонизму», выясняя богдановские ошибки, отход от основных положений марксизма, совершаемую им подмену материалистической точки зрения в философии идеалистической.

В разделе «Как Богданов исправляет и „развивает“ Маркса», включенном в «Материализм и эмпириокритицизм», Ленин опровергал богдановскую теорию тождества общественного бытия и общественного сознания. Критикуя Богданова, Ленин писал: «Из того, что люди, вступая в общение, вступают в него как сознательные существа, никоим образом не следует, чтобы общественное сознание было тождественно общественному бытию. Вступая в общение, люди во всех сколько-нибудь сложных общественных формациях — и особенно в капиталистической общественной формации — не сознают того, какие общественные отношения при этом складываются, по каким законам они развиваются и т. д… Общественное сознание отражает общественное бытие — вот в чем состоит учение Маркса. Отражение может быть верной приблизительно копией отражаемого, но о тождестве тут говорить нелепо» (Ленин, т. 18, с. 343).

Далее Ленин, указывая, что нельзя не видеть прямой и неразрывной связи положения исторического материализма об отражении общественным сознанием общественного бытия с общим положением всего материализма об отражении сознанием бытия, заключал, что «теория тождества общественного бытия и общественного сознания есть сплошной вздор, есть безусловно реакционная теория» (с. 344). Приводя высказывания Богданова о психологическом и биологическом выражении прогресса, Ленин писал: «Нечего и говорить, что во всей этой игре в биологию и социологию нет ни грана марксизма» (с. 347). Ленинский вывод в этом разделе «Материализма и эмпириокритицизма» был таков: «Все более тонкая фальсификация марксизма, все более тонкие подделки антиматериалистических учений под марксизм, — вот чем характеризуется современный ревизионизм и в политической экономии, и в вопросах тактики, и в философии вообще, как в гносеологии, так и в социологии» (с. 351).

Столь же беспощадно Ленин высмеивал богдановские построения «познавательного социализма», выведение им физической природы из «социально организованного опыта живых существ».

Отстаивая марксистский взгляд на роль народных масс в революционном движении, Ленин с негодованием писал о том, как Бердяев, Струве и Булгаков дошли до того, что «обливали помоями и грязью борьбу масс за свободу, причем демократические массы рабочих и крестьян изображались в качестве стада, ведомого „интеллигенцией“, — избитый прием всех черносотенцев» (там же, т. 23, с. 110), они учили рабочий класс и крестьянство «рабской морали и рабской политике» (с. 194).

Буржуазной социологии Ленин противопоставлял марксистскую теорию, утверждавшую объективные закономерности исторического развития. Материалистическое понимание истории опровергало идею о самобытном пути России, разбивало надежды обойтись без классовой борьбы пролетариата. Учение о классах и классовой борьбе снимало попытки буржуазных социологов ввести понятие социальной группы, которое несло идеалистическое содержание — члены группы объединялись психологической связью.

Классовый подход изменял представление о народной массе, давал объективный критерий ее дифференциации. Народническая теория толпы и героев оказывалась несостоятельной перед марксистским учением. Материалистическое понимание роли личности и народных масс в истории, признание того, что трудящаяся масса — творец и решающая сила истории, определяло постановку и решение Лениным социально-психологических проблем. Для Ленина нет безликой толпы, толпы вообще. Из теории классов и классовой борьбы вытекали классовый подход к народной массе, ее дифференциация, выявление и учет специфических черт психологии рабочего класса, крестьянства, буржуазии и различных слоев населения. Ленин подчеркивал отличие своей позиции по отношению к психологии масс трудящихся: «Поклонники Лаврова и Михайловского должны считаться с психологией забитой массы, а не с объективными условиями, преобразующими психологию борющейся массы» (там же, т. 13, с. 404). Массы трудящихся — это активная сила в общественной борьбе.

Диалектико-материалистический метод давал объективный критерий для познания закономерностей общественного развития, позволял применить к общественным явлениям общенаучные принципы. Разрабатывая материалистическую методологию объективного анализа общественных явлений, Ленин подвергал изучению объективные данные о поведении, настроении революционных масс. Обращаясь к революционной практике, он различал объективные основы деятельности классов и то, как они сами осознают свои интересы и задачи.

В. И. Ленин, блестяще применяя в революционной практике социально-психологический анализ, ставил социальную психологию на службу революционному делу. Социально-психологические характеристики пролетариата, крестьянства и буржуазии он связывал с их объективным положением в системе общественного производства и определяемыми этим положением коренными потребностями и интересами классов. Психологические наблюдения его запечатлевают разные общественные слои — чиновничества, военных, духовенства.

Стратегический план революции и тактика революционной борьбы требовали анализа общественной психологии всех классов русского общества. Проблема изучения психологии народных масс, встававшая в связи с задачей пропаганды марксизма и борьбой с либеральным народничеством, препятствовавшим распространению идей научного социализма, приобретала в условиях подготовки первой русской революции огромное практическое значение. Легальные марксисты и социал-демократы меньшевики уверяли, что в народе нет достаточных социально-психологических предпосылок для немедленного революционного переворота. Усилия партии направляются на то, чтобы воспитать массу трудящихся для сознательной революционной борьбы. «Рабочая партия все надежды возлагает на массу, но на массу не запуганную, не пассивно подчиняющуюся, не покорно несущую ярмо, а массу сознательную, требовательную, борющуюся» (там же, т. 14, с. 230).

Ленинский ответ на вопрос, что делать, был таков: революционные марксисты могут обрести силы, неся теорию в стихийно пробуждающиеся массы. Необходимо для революционного действия, чтобы научная теория вступила в связь с чувствами протеста и возмущения народных масс. Психологическую помеху революционному действию трудящихся масс Ленин видел в покорности, привычке к угнетенному положению. Поэтому столь большое значение Ленин придавал борьбе с религиозным сознанием. Он вел последовательную линию критики религиозного мировоззрения.

Теоретическим анализом Ленин раскрыл гносеологические и социальные корни религии, дал социально-психологическую характеристику религиозного сознания и определил социальную роль религии. В 1905 г. в первой легальной большевистской газете «Новая жизнь», в последнем ее номере, вышедшем уже после