Школа обольщения - Джудит Крэнц

— Очаровательно, Билли, — сказала Вэлентайн, оглядываясь вокруг и радуясь уже тому, что наконец сидит.

— Да, тут не самое плохое место… — пробормотал Спайдер.

— Что вы хотите сказать? — недовольно поинтересовалась Билли. Ноги у нее гудели.

— Предположим, что вы — женщина, которой предстоит закупить ворох одежды для поездки в Нью-Йорк, или Лондон, или на свадьбу, или для зимних каникул в Палм-Спрингс, или для Каннского кинофестиваля, — словом, для такого важного мероприятия, что придется выбирать много часов кряду, не говоря уже о мелких переделках.

— Это не новость. Покупатели «Магазина грез» обычно так и делают, — сухо согласилась Билли.

— Предположим, такая покупательница пришла в ваш магазин в одиннадцать утра, потратила два часа на выбор и всевозможные примерки и еще не закончила свои дела.

— Ну и что?

— Разве она не проголодается? Разве у нее не заболят ноги? Билли, я вижу, вы сняли туфли.

— Какое отношение это имеет к розничной торговле, Спай-дер? — Еще минута, и она ему расскажет, как разыскивала его несуществующие рекомендации.

— Ваши туфли? Никакого. Туфли ваших покупательниц? Самое прямое. Их пустые животы? Еще большее. В этом все и дело.

— Высказывайтесь яснее. Мы не продаем обувь. Мы не держим ресторан. Мы управляем или пытаемся управлять магазином.

— Не раньше чем вы обзаведетесь рестораном. — Спайдер благожелательно улыбнулся ей. — Что случается, когда у вашей голодной покупательницы начинают болеть ноги? У нее понижается уровень сахара в крови. Если она продолжит примерять одежду, она начнет раздражаться, упрямиться, решит, что из того, что ей предложили, ее ничто не устраивает. Если она прекратит примерки и пойдет куда-нибудь пообедать, она, скорее всего, отчается подыскать нужное платье именно в вашем магазине и именно в этот день, а значит, после обеда уже не вернется к вам. Если она уйдет от вас перекусить, она попытает счастья в другом магазине. Поэтому прежде всего нам нужно отделить часть гаража — он гораздо больше, чем требуется, — и построить кухню. Затем мы наймем пару поваров, поначалу можно и одного, пригласим нескольких официантов и предложим клиентам обеды прямо в магазине. Ничего экзотического, Билли, просто салаты и бутерброды. Я заметил, что в каждой примерочной есть шезлонг. Покупательницы могут подзакусить, отдыхая в шезлонгах, а тем временем к их услугам будет массаж ног. Хороший массаж омолаживает все тело. — Он приподнял одну бровь и взглянул на Билли: — Вы, наверное, знаете лучших в городе массажисток? Я думаю, поначалу нам понадобится не больше трех. И тогда после обеда мы сумеем продать этим дамам весь чертов магазин. — Он знаком велел метрдотелю подать меню.

На минуту Билли застыла, будто зачарованная. Она увидела мысленным взором все, о чем говорил Спайдер. С трудом она вернулась к действительности:

— Отличная идея. Решает одну маленькую и несущественную проблему — как удержать покупательниц, чтобы они не ушли на обед. Но сейчас у меня не так много покупателей, удерживать, собственно, некого. Дело сбавляет обороты день ото дня. У меня нет нужных товаров, чтобы выставить их на продажу, и никакой трюк вроде новой кухни не спасет положения. Вы уверены, что никогда не занимались общественным питанием, Спайдер?

Спайдер развернулся к ней анфас с самой озорной из своих усмешек. Вид у него был какой-то ковбойский, и Вэлентайн, разозленная, подумала, что он вот-вот выкинет какой-нибудь фортель и ляпнет: «О, черт, мэм, ничего страшного!»

— Это вам на закуску, Билли. А ведь я еще не добрался до этого богопротивного толстозадого стиля, в котором оформлен ваш магазин. И это уже целая проблема!

Билли, потрясенная, уставилась на него, не веря своим ушам, не успев даже разозлиться. Спайдер подумал, что как противник она слабовата.

— Но мы поговорим об этом, когда подпишем контракты. Как говаривал один мой приятель: «Нечего раздаривать идеи». А теперь, дамы, давайте поедим.

* * *

Юридическая фирма «Страссбергер, Липкин и Хиллмэн» занимала два этажа в одной из недавно построенных башен Сенчури-Сити, тех стеклянных монстров-близнецов, при виде которых жители Беверли-Хиллз, проезжая по бульвару Санта-Моника, качали головами и вспоминали о землетрясениях и Судном дне. Фирма, пользовавшаяся мировой известностью и считавшаяся одной из самых могущественных юридических контор Лос-Анджелеса (где, как и во многих больших городах, юридические фирмы, подобно сельским клубам, бывают либо еврейскими, либо целиком нееврейскими) была отделана художником, который, похоже, стремился заверить клиентов, что, если в случае землетрясения они окажутся загнанными в ловушку на двадцатом или двадцать первом этаже, то по крайней мере погибнут с блеском и даже с великолепием.

Выйдя из лифта, Вэлентайн и Спайдер очутились среди обилия ореховой и палисандровой мебели, толстых новомодных паласов и тонких старых ковров, свежих цветов, среди которых был расставлен неподдельный антиквариат. Их встретила и неподдельная улыбка секретарши. По-настоящему доброжелательная и очаровательная секретарша на любой фирме Лос-Анджелеса является верным признаком конторы высокого класса. Личный юрист Билли Айкхорн — Джошуа Исайя Хиллмэн, назначил им встречу для подписания контрактов.

Хотя основная работа с юридическими документами «Айкхорн Энтерпрайзиз» по-прежнему велась в Нью-Йорке, Билли после смерти Эллиса все больше полагалась на своего юриста Джоша Хиллмэна. Его нынешние обязанности в основном заключались в проверке деятельности нью-йоркских адвокатов. Пока Эллис был жив, Билли просто подписывала необходимые бумаги, не вникая в их смысл. Хотя Эллис уже не мог дать ей совет, она все равно чувствовала себя под его защитой. Такое неестественное положение дел сохранялось до тех пор, пока она не стала обладательницей контрольного пакета, унаследовав акции Эллиса. Ныне Билли полагала, что не следует ставить свою подпись, не поручив опытному адвокату предварительно разобраться в проблеме. Вскоре Джош Хиллмэн обнаружил, что дела миссис Айкхорн отнимают половину его времени; несколько лучших адвокатов фирмы занимались только тем, что проверяли ее дела и докладывали ему. Пропорционально росли и выплачиваемые ею гонорары. От такого положения никто не страдал, не возражали даже нью-йоркские юристы Билли, потому что Джош Хиллмэн слыл блестящим законником. Его советы срабатывали безотказно. Он защищал интересы Билли и при этом никогда не пытался задним числом изменить их совместные решения, даже если получал большую информацию.

В свои сорок два года Джош Хиллмэн реализовал все то, чего можно ожидать от повзрослевшего вундеркинда: достиг вершин профессии, перед ним открывалось необозримое будущее. Он вырос на авеню Ферфакс, в сердце еврейского квартала Лос-Анджелеса, единственный сын раввина маленькой обшарпанной синагоги. В два с половиной года он научился читать; в четырнадцать с половиной получил стипендию в Гарварде; в восемнадцать с половиной окончил его с отличием; в двадцать один с половиной окончил Гарвардскую юридическую школу, будучи редактором «Гарвард Ло ревью», — должность, к которой стремятся и получить которую не проще, чем место редактора в «Нью-Йорк тайме».