Все демоны. Pandemonium - Олег Угрюмов

— Гризя, — мягко молвил Уэрт, — ненаглядная. Что ты такое говоришь? Какая бочка? Кто посмеет?

— Вот-вот, — оживилась фея и залетала по комнате, как встревоженный шмель. — Кто посмеет запретить мне выступить в поход? А?

— Там будет опасно, — поведал Зелг.

— Галя, вы меня всю утешили! — рявкнула фея. — Значит, так, я ваша походно-боевая муза на полуторном окладе, чтобы вас не мучила совесть, и попробуйте возразить.

— Но…

— Считаю до трех!

— Я…

— Раз!

— Не следует даме…

— Два!

— Не советую, — вмешался Таванель, очевидно переживший уже последствия счета «три». — Она все равно пойдет с нами.

— Интересно, — пробурчал Зелг обиженно, — кто здесь кассарийский некромант в латах Аргобба?

Неугомонная фея открыла было рот, чтобы достойно возразить герцогу, но невозможный в замкнутом помещении свирепый порыв ледяного ветра бросил ее к дальней стене. Туда же отнесло и отчаянно сопротивляющегося рыцаря. При этом Таванель явно готовился биться с невидимым противником, защищая друга и возлюбленную, а Гризольда улыбалась так, будто встретила старого знакомого.

Впрочем, и Зелг понял, кто пожаловал, а точнее — что пожаловало в гости. Он не ошибся.

Тихий, всепроникающий голос, леденящий, как тягучий яд, струящийся по жилам, произнес:

— Здравсс-с-с-ствуй, Галеас-с-с…

Герцог склонил голову:

— Цигра.

— Я пришло, Галеас-с-с, чтобы поздравить тебя с-с-с победой и предос-с-стеречь.

— Благодарю.

— Ты немногос-с-словен. — Кажется, Цигра улыбнулось, но Зелг не прозакладывал бы голову, ставя на это. — Ты знаешь, мальчик, что С-с-сатаран непобедим?

— Мне говорили.

— Вот как? Ему говорили. — Цигра разразилось ухающим смехом, от которого в относительно небольшой комнате заколебались шторы, а окна покрылись легкой изморозью. — С-с-сатаран Змеерукий — величайший воин Ниакроха. Он с-с-сотрет тебя в порошок.

— Я выйду против него сам.

— Ты умрешь. А жаль. У тебя было будущее.

— Я выйду против него сам, — упрямо повторил некромант.

— Ты упорный. Кас-с-сария не зря избрала из двух Га-леас-с-сов тебя. Ес-с-сли ты выиграешь поединок с-с-с демоном, нас-с-ступит время ис-с-спытаний. — Голос Цигры постепенно превратился в сплошной свист, в котором молодой герцог с трудом угадывал слова.

— Ты должен погибнуть, но ес-с-сли выживешь, то С-с-спящий прос-с-снетс-с-ся, и тогда придет твое время. — Тут Цигра загрохотало так, что некроманту показалось, будто рушатся неприступные стены его замка. — Ты с-с-слышишь меня, с-с-слуга Павших Лордов? С-с-слышишь! Придет твое время и твой выбор! Не оши-бис-с-сь!

В комнате ощутимо потеплело, лед на окнах растаял, и по стеклам потекли тяжелые, холодные капли. Цигра ушло. И когда Зелг уже уверился в том, что оно снова исчезло — столь же внезапно и необъяснимо, как и появилось, вкрадчивый голос, нагоняющий страх, отозвался из невообразимого далека:

— До вс-с-стречи, Галеас-с-с! Я бы хотело вс-с-стре-тить тебя.

И герцогу показалось, что весь смысл, все значение этой фразы уложилось в слово «тебя», как будто Цигра опасалось, что может найти в кассарийском замке кого-то другого.

— Ничего не понимаю, — искренне сказал он.

Тут его внимание привлекло яростное шипение, куда там Цигре. Фея Гризольда наскакивала на несчастного лорда, а он защищался, как мог.

— Я же вижу, ты что-то знаешь, — бормотала она, тыкая в призрака дымящейся трубкой.

— Гризя, я не имею права…

— Признавайся по-хорошему.

— Гризя, это вопиющее нарушение!

— Ты еще не знаешь, что такое нарушение!

— Гризя!

— Уэрт, выбирай: или нарушение, или я начинаю бузить.

В глазах влюбленного лорда отразился священный ужас и он пробормотал:

— Право, мессир, это серьезное нарушение и тяжелое знание. — В его голосе звучало… сочувствие?

— Я хочу знать, — твердо сказал Зелг. — Все, что возможно.

— Предупрежден — значит вооружен, — глубокомысленно изрекла Гризольда. — Ты не имеешь права скрывать важную информацию.

— Это часть известного мне пророчества Каваны, — вздохнула душа Таванеля. — Вероятнее всего, вы падете в бою с Сатараном. Вероятнее всего, милорд Такангор не переживет поединка со своим противником. Ибо его противник по определению непобедим, и не смертному, пускай и могучему минотавру спорить с ним на равных. Если же нет, если — как сказано — случится невероятное, то, вероятнее всего, Спящий проснется.

Раздался глухой стук. Гризольда выронила трубку и смотрела на него широко раскрытыми глазами, которые стремительно заполнялись соленой влагой.

— Подчеркиваю, — быстро заговорил рыцарь, — пророчества Каваны — собрание вероятностей, а не неизбежностей. Всего этого может и не быть. Неотвратимо лишь одно: когда Спящий проснется, слуга Павших Лордов получит право решать, что будет дальше. То есть он обретает власть над вашей судьбой и вашим будущим, мессир. В его руках в ту минуту окажется сила и власть Кассарии. Но я почти ничего не знаю о Павших Лордах, кроме того, что это давно сгинувшие могущественные существа, которых очень боятся и не любят в Аду, так что даже говорить о них демонам запрещено. И я, конечно же, не представляю, кто в Кассарии является слугой этих Лордов. Поверьте, я долго присматривался к каждому из ваших приближенных, но так ничего и не обнаружил. А в пророчестве об этом не сказано ни слова.

Центральная библиотека Преисподней имени Князя Тьмы. Секретный отдел. Гриф «Вечное хранение».

ФРАГМЕНТ ИЗ ИСТОРИЧЕСКОГО ТРУДА МОТИССИМУСА МУЛАРИКАНСКОГО «ЩИТ И МЕЧ», ДАТИРОВАННОГО 11978 ГОДОМ ОТ СОТВОРЕНИЯ НИАКРОХА

«Великую армию вел в бой против неопытного кассарийца Князь Тьмы. Этот поход он, как никогда, желал сделать победоносным и сулил своим генералам власть, славу и неисчислимые милости, если они принесут ему на блюде голову Зелга Галеаса да Кассара или же вынудят его капитулировать и исполнить желания повелителя.

Два стремления было у владыки Преисподней: беглая душа магистра ордена кельмотов, перешагнувшего некогда Черту и вернувшегося из Бэхитехвальда с великим знанием, и одна из Книг Каваны, хранившаяся к тому времени в библиотеке замка. А также знал Князь и о том, что в Кассарии по сей день обитает верный слуга Павших Лордов, но никто не мог назвать величайшему из демонов его имя. И то знание было третьим его стремлением.

Мудрые говорят, что великий маршал Тьмы — Каванах Шестиглавый, славный своей дальновидностью, не рвался в бой против кассарийца, а предоставил отличиться иным. Дальнейшие события показали, что старый демон был прав. Но не станем мы забегать вперед, а перечислим самых известных воителей Преисподней, стоявших со своими легионами на правом берегу реки Тутоссы.