Молчаливые боги. Мастер печали - Джастин Колл

– Но я не зло, – сказал Аннев. Сердце у него бешено колотилось, щеки пылали. Он отступил назад. – Я в жизни своей никого не убил.

– Если останешься жить, мы все умрем.

Старуха поползла к яме. Крэг нагнал ее и встал между ней и ловушкой.

Карга вздохнула и еще ниже опустила голову.

– Твой мул умирал и был уже мертв, когда мы убили его, – пробормотала она, царапая когтями мерзлую землю. – Феуроги вырыли яму, а я его заманила. Но не причинила боли. Нет, ему не было больно. – Она раззявила пасть в безумной улыбке, а потом вновь застонала: – Я позвала их, чтобы вытащить мула. Позвала феурогов. Не делайте ему больно, сказала я им, но они не послушались.

Крэг поднял руку и начертил в воздухе знак Одара, быстро переместив сложенные вместе указательный и средний пальцы сначала влево, потом перед собой и вправо.

– Призываю тебя к ответу, ведьма. Кто такие феуроги?

– Отверженные богами, вынужденные скитаться по миру – такие же, как ты. – Она ткнула в Крэга кривым пальцем. – Когда-то они служили моим сестрам. Многие служат по сию пору. Но те служили только мне. Они словно дети. Магия изувечила их, отец отвернулся. Круитхар не любил их, но я любила…

– Кто убил моего мула? Ты или твои дети?

– Они учуяли железо на его копытах. Учуяли его кровь. Я велела им не вредить, но они ослушались. И тогда я их убила. За то, что не дали мне исполнить задуманное и осквернили пророчество. Но мул умирал. Он был мертв, но по-прежнему жив. Я отвела его на алтарь. Вынула его сердце. Вынула глаза. Забрала у него все, чтобы призвать тебя. Помилуй, даруй милость, как я…

Договорить она не успела. Крэг со всей силы ударил ее по голове посохом. Старуха тяжело задышала, скорчилась… а потом закрыла глаза и затихла.

Аннев как зачарованный глядел на скрюченное тело.

– Она мертва?

Не успел Крэг ответить, как из уст старухи раздалось глухое рычание.

– Seachranai, – пробормотала она и открыла глаза. – Fanai. – Она села, а через мгновение, не сводя с Крэга своих бельм, в центре которых горели красные зрачки, начала медленно подниматься. – Anam caillte.

Почти не касаясь ногами земли, ведьма поплыла на торговца.

– Deorai, – взревела она, – sainmhiniu d’fuil!

И накинулась на Крэга. Тот размахнулся и ударил ее посохом по лицу. Челюсть хрустнула, изо рта полетели кровавые брызги и осколки зубов.

Крэг замахнулся во второй раз, но ведьма оказалась быстрее: выставив костлявые руки вперед, она налетела на Крэга и вцепилась ему в горло скрюченными пальцами.

– Tugann Tàcharan neart domsa, – прорычала она. – Ní theipeann orm arís.

Глаза Крэга налились кровью, а лицо его стало белым как простыня. Казалось, все силы враз покинули его. Руки безвольно повисли, колени подогнулись, и, если бы ведьма не держала его за горло, он бы рухнул на землю.

Ведьма же, наоборот, начала расти, распрямляя спину. За считаные секунды ее горб исчез, и ведьма нависла над Крэгом, сверля его чудовищными, ставшими к этому моменту кроваво-черными глазами. Старуха ухмыльнулась, обнажив клыки, и подняла торговца в воздух.

– Daoine truaillithe! – закричала она. – Daoine briste! Fir-iarainn-rugadh. Comhroinn mo bhéile…

Тут она разинула рот, высунув непомерно длинный извивающийся язык, и провела им по выпученному глазу Крэга. Потом еще шире распахнула пасть и наклонилась к пепельно-серому лицу торговца.

Аннев наконец нашел в себе силы оторвать взгляд от ведьмы. Осмотревшись, он увидел неподалеку костяную фигурку. Он бросился к ней и, перекатившись через голову, схватил артефакт.

Зажав костяшку в кулаке, Аннев в два прыжка очутился за спиной колдуньи, набросил талисман ей на шею и начал изо всех сил тянуть на себя концы шнура. Ведьма зашипела, крутанула голову назад – и ее челюсти сомкнулись вокруг левого запястья Аннева.

Аннев закричал, попытался выдернуть руку, но было поздно. Острые зубы прокололи черную ткань и кожу под ней, и из ран полилась вязкая серая жидкость. Страшные глаза ведьмы пылали огнем ненависти.

Серая масса пузырилась и выливалась из порезов, превращаясь в черную. Аннев кричал, зовя на помощь Крэга и Содара. Голова кружилась, еще немного – и он потеряет сознание…

Но Аннев не собирался так просто сдаваться. Издав громогласный рев, он сунул кулак еще глубже в мерзкую глотку и сильнее дернул на себя другой конец шнура, затягивая удавку. Ведьма начала хрипеть и задыхаться. Она разжала когтистые лапы, и Крэг мешком свалился на землю.

– Крэг! – завопил Аннев. Слезы ручьями бежали по его щекам. – Помоги!

Торговец поднял голову.

– Где талисман? – прокричал он, жадно хватая ртом воздух.

– У нее на шее!

Крэг рывком поднял себя с земли. Мертвенная бледность на его лице уже сменилась слабым румянцем. Он схватил посох и, направив его на колдунью, свободной рукой начертил в воздухе знак Одара.

– O luaith go luaith! – зычно рявкнул торговец.

В это же мгновение из костяшки на шее колдуньи брызнул ослепительный луч света, и ее горло, вспыхнув огнем, взорвалось. Удавка порвалась, и Аннева отшвырнуло назад.

Старуха схватилась за шею и попыталась что-то крикнуть, но получилось лишь глухое бульканье. Из раны хлынула черная кровь.

Крэг, держа посох наготове, осторожно приблизился к ведьме. Та, шатаясь и зажимая горло руками, попятилась от него – и, оступившись, упала в яму.

Аннев, словно пьяный, поднялся на ноги. Они с Крэгом подошли к краю ловушки: старуха упала прямо между булыжниками, и ее тело практически переломилось пополам. Череп разбился на куски, и мозги разлетелись по всей яме.

– Ну теперь-то она точно мертва?

Крэг поднял указательный палец, приказывая Анневу помолчать, положил посох на землю и снял с пояса маленький мешочек. Высыпав на ладонь немного соли, он растер ее между пальцами, пробормотал: «O chre go cre» – и высыпал на останки.

– Теперь – да, – сказал он и, взяв посох, добавил: – Пошли отсюда.

Он развернулся и пошагал к склону.

– Погоди, – позвал Аннев.

Он стянул с раненой руки черные лохмотья.

Магический протез по-прежнему имел цвет кожи, но зубы карги оставили в нем глубокие раны. Аннев зажал их правой ладонью и тут же почувствовал, как сквозь пальцы просачивается липкая черная жидкость.

«Кровь не красная, – промелькнуло в его голове. – Черная. Сначала она была серая, а потом забурлила и сделалась черной».

Аннев сжал руку в кулак. Боль хоть и была сильной, но вполне терпимой, и в целом казалось, что рука работает нормально. Но едва он попробовал покрутить кистью, как раздался громкий щелчок и из ран вырвался черный фонтан, забрызгав Анневу лицо. Запястье взорвалось болью, кровь запульсировала, выходя наружу толчками. Аннев громко закричал и, пытаясь остановить черно-серый поток, крепко сжал запястье правой рукой.