Молчание ягнят - Томас Харрис

Когда он наконец покончил с ластовицами в миткалевыхвыкройках, он примерил на себя готовое изделие перед зеркалом. Собачка, поднявголову, наблюдала за ним.

Так, проймы надо чуть увеличить… И еще остаются некоторыепроблемы с отстрочкой и с боковыми швами. А так совсем неплохо. Сидеть будетвеликолепно. Мягкая грудь будет подпрыгивать. Он уже видел себя во весь духвзбегающим по лестнице к горке — и никаких проблем.

Мистер Гам еще некоторое время поиграл с различнымикомбинациями освещения и с разными париками, стараясь добиться наибольшегоэффекта, затем надел потрясающее ожерелье из ракушек, обнимающее шею как раз полинии ворота. Да, это будет шикарно, просто отпад! Особенно в сильнодекольтированном платье или в пижаме, открытой на его новой груди…

Его прямо-таки мучило искушение начать прямо сейчас,заняться наконец настоящим делом… Но глаза уже устали. Да и руки тоже, а надобыть совершенно спокойным, чтобы они не дрожали. Да и шум уже как-то нехотелось поднимать… Он терпеливо выдергивал наметку из уже готовой строчки искладывал все выкройки по отдельности. Отличные получились выкройки.

— Завтра, Прелесть, — сказал он собачке, доставаяиз морозильника мозги и раскладывая их для оттаивания. — Это первое, чеммы займемся за-а-а-автра. Мамочка будет такой красивой!

Старлинг проспала мертвым сном пять часов подряд ипроснулась посреди ночи, разбуженная все тем же кошмаром. Она закусила зубамикраешек простыни и зажала уши руками, стараясь определить, на самом ли деле онауже проснулась и избавилась от кошмара. Тишина. Ягнята молчат. Когда онапоняла, что проснулась, сердце сразу перестало колотиться, но поджилки все ещетряслись. И она знала, что еще секунда — и ее снова охватит страх.

Но вместо страха ее охватил гнев… и принес облегчение.

— Бред! — громко произнесла она и высунула ногуиз-под одеяла.

Да, вчерашний день был нелегким! Сначала ей нагадил Чилтон,потом ее оскорбила сенатор Мартин, потом она получила выговор от Крендлера,который к тому же отказал ей в поддержке, потом доктор Лектер играл с ней вкошки-мышки, потом ее чуть не стошнило, когда она узнала подробности егопобега, а затем Джек Крофорд отстранил ее от расследования. Больше всегозадевало то, что ее почти обозвали воровкой.

Да, сенатор Мартин — мать, и ей нынче не позавидуешь, такоена нее свалилось. Ей, конечно, невмоготу, что полицейские роются в вещах еедочери. Она, наверное, вовсе не хотела ее обидеть… И тем не менее обвинение,как заноза, не давало Старлинг покоя.

Когда Клэрис была маленькой, ее всегда учили, что воровство— самое гнусное, самое отвратительное преступление, не считая, конечно,изнасилования и убийства из-за денег. Даже непредумышленное убийство лучше, чемворовство.

Еще ребенком, попав в сиротский приют, где много чегохотели, но мало получали, она научилась ненавидеть воровство.

И теперь, лежа в темноте, она вдруг поняла еще одну причину,почему ей так неприятно обвинение сенатора Мартин.

Старлинг знала: все, что бы ни говорил доктор Лектер поэтому поводу, было правдой. Она действительно боялась, что Рут Мартин различилав ней что-то дешевое, вульгарное, нечто натолкнувшее сенатора на мысль оворовстве. Вандербильдиха чертова.

А с каким удовольствием доктор Лектер указал бы на классовуюнеприязнь и с молоком матери усвоенную необходимость подавлять гнев. По уровнюобразования, уму, напористости, не говоря уж о внешней привлекательности,Старлинг не уступала никаким Мартинам. Но это в ней было. Вне всякого сомнения.

Старлинг была одинокой веткой того генеалогического дерева,у которого вместо корней послужной список: либо награды, либо преступления.Потерявшие все в Шотландии, изгнанные голодом из Ирландии, они всегда тяготелик опасным ремеслам. Множество менее удачливых Старлингов жизнь переломала: однишлепались на дно общих могил или соскальзывали в морскую пучину с привязанным кногам ядром; другие — везунки — удостаивались посмертных почестей поддребезжащие звуки бравурного марша, когда зябнувшим от холода на похоронаххотелось поскорее оказаться дома. Некоторых могли даже вспомнить в офицерскойкомпании со слезами на глазах, как пьяный иной раз вспоминает хорошего сеттера.Полузабытые имена, словно из Библии.

Никто из них, насколько знала Старлинг, не отличался особымумом или способностями, за исключением, может быть, одной из ее пратеток,которая оставила потрясающий, прекрасно написанный дневник; она вела его до техпор, пока ее не сразило «воспаление мозга».

Но они никогда не воровали.

В Америке образование должен иметь каждый дурак, это усвоиливсе, и Старлинг тоже. На надгробье одного из ее дядей даже высекли, что он умербакалавром.

Образование стало для Старлинг способом выжить, а конкурсныеэкзамены — единственным средством борьбы за выживание в те годы, когда она быланикому не нужна.

Она знала, что выкарабкается. Что станет тем, кем должнастать. Знала с тех пор, как поняла что к чему: ей не составит труда быть однойиз лучших в группе, снискать одобрение, попасть в круг не просто званых, ноизбранных. Ее не отчислят.

Для этого нужно только много работать и очень стараться. Унее будут хорошие отметки. И этот кореец не загоняет ее на физподготовке. И еефамилия будет занесена на доску «Высших достижений Академии» за ее выдающиеся результатыв тире.

Через четыре недели она станет специальным агентомФедерального бюро расследований.

И что же, ей всю оставшуюся жизнь придется оглядываться наэтого долбаного Крендлера?

Тогда в присутствии сенатора ему явно хотелось умыть руки.Каждый раз, когда Клэрис об этом вспоминала, на нее накатывала обида. Да как онсмел подумать, что у нее в конверте нет вещественных доказательств! Каждый раз,когда Старлинг вызывала в памяти образ Крендлера, он представлялся ей вкупленных на распродаже солдатских ботинках, как у мэра, босса ее отца, когдатот явился забрать отцовские табельные часы.

Но хуже всего то, что ее представлениям о Крофорде былнанесен удар. Безусловно, он сейчас испытывает такое напряжение, которое врядли кому еще по силам. Непонятно, как он все это выдерживает. Послал ееобследовать автомобиль Распая, не обеспечив поддержкой или видимыми знакамивласти. Хотя, конечно, она сама напросилась на эти условия, и кто же знал, чтоона найдет то, что нашла. Но Крофорд обязан был предусмотреть, что можетпроизойти, когда сенатор Мартин увидит ее в Мемфисе. Неприятности былинеизбежны. Даже если бы она не нашла эти пакостные фотографии.

Кэтрин Бейкер Мартин лежит сейчас во тьме так же, как и ты.Старлинг на некоторое время забыла о ней, занятая своими собственнымипроблемами.

И тут же, как в наказание за то, что она посмела подумать осебе, перед ее глазами предстали видения последних дней. Яркие, отчетливые, онивдруг всплывали в памяти — слишком яркие, пугающе яркие, такие яркие, какимивыглядят предметы, внезапно выхваченные из мрака вспышкой молнии.