Иван-царевича не надо - Ольга Шах

не привел своего сына Алекса. Тот, выслушав мои спутанные объяснения, быстро нарисовал то, что мне требовалось. Формы для леденцов были разборные, для ириса — обычная форма в виде плитки с бортиками и отдельный маленький пресс для нанесения полосочек и разделения массы на кубики.

В общем, все у нас получилось! Немного корявенько, но для первого раза сойдёт. Главное, что всем понравилось! Результаты нашего эксперимента я раздала присутствующим кухаркам, Якову Семёновичу для его детей. Сама с удовольствием полакомилась с чаем. Верка, как недалеко ушедшая от детей, тоже ходила с петушком в руках, периодически его облизывая.

Если леденцы, простые, без окрашивания соками и вкусовых добавок, ещё бывали на ярмарках, то вот такие, окрашенные или с вишней внутри — таких не было. Ириса не было тем более. И мы решили поразить народ на ярмарке в Вязьме. Пустить ещё мешок сахара на производство сладостей. Теперь проблема стояла в упаковке.

Жестяные коробочки и банки появятся в Российской империи только через шестьдесят лет, картонных коробочек у нас в провинции тоже нет. Возможно, есть в Москве или Петербурге, но это не рядом. Хотя надо полистать журналы, может, есть, какая реклама, так заказать. Пока временно решили заворачивать наши леденцы и ириски в вощеную бумагу, которая нашлась в запасниках у Глафиры. Оказывается, в такую бумагу заворачивали сахарные головы, Глафира же рачительно прибирала ее и сохранила. Установив опытным путем, сколько надо такой бумаги на один леденец или плитку ириса, нарезали нужное количество.

Следующую партию сладостей готовили уже наши кухарки, оставив мне лишь общий надзор. Но зато перестали смотреть на то занятие с лёгким пренебрежением, типа, дурит, барышня! Да делать ей нечего, вот и взялась молоко варить! Но попробовав конфеты, так уже они не думали, приняли всерьез. Теперь надо бы подобрать работниц для сладкого производства. Посоветоваться надо с Марфой и управляющим.

Настала пора сбора огурцов и их консервирования. Как ни удивлялись мои работники, но я приказала собирать зеленцы в размере корнишонов. Мариновали их в глиняные жбаны с плотными крышками. И это тоже было непривычно, ибо всегда огурцы солились в большие дубовые бочки. И капусту так квасили, и яблоки мочили. На огороде начинали поспевать и другие овощи — зелёный горошек, молоденькие кабачки, зелень и редис, посеянные во второй и третий срок. Можно было попробовать и пучковую молодую морковь и свеклу собрать для продажи. Томаты, перцы и баклажаны продолжали наливаться, но до спелости ещё было совсем не рядом.

С сенокосом в имении было закончено, управляющий был доволен — наше стадо в зиму не останется голодным. Теперь крестьяне торопились и со своими покосами завершить работы. Мы не препятствовали им, барщину сократили до минимума, чтобы и у наших крестьян были полные закрома.

Но самое мной ожидаемое — мы, наконец, решили накопать немного молодой картошки! Кто бы мог подумать, что обычная отварная картошка, посыпанная свежим укропом, сдобренная сливочным маслом — будет для меня вкуснее и желаннее любого блюда из ресторана высокой кухни! Я ела ее, потряхивая головой и чуть ли не урча, как голодная подъездная кошка. Я даже не обратила внимания на кусок жареного мяса, лежащий рядом на тарелке.

На кухне, испросив предварительно моего разрешения, тоже испробовали молодой картофель. Пробовали осторожно, но распробовав, ели весьма охотно. Потом поинтересовались, почему же раньше люди травились этим корнеплодом. В стотыщ пятисотый раз сказала, что народ сдуру или от неграмотности ели зелёные ягоды — семенники, которые и в самом деле ядовиты. Чаще всего это делают ребятишки, от любопытства и дурной привычки тянуть все в рот.

Пригласила и Заварзиных на обед, пробовать новинки. Кроме картофеля, подавали и молодые кабачки, фаршированные мясом, запечённые в сливках. Первые замаринованные огурчики размером с микроба, но твердые и хрустящие. На десерт подали наши новинки в виде ириса и леденцов. Андрей уже был знаком с картофелем, в Петербурге этот корнеплод давно уж был известен. Наденька была в восторге. И блюдо из кабачков тоже понравилось моим соседям. Семенами я обещала с ними поделиться, благо кабачки богаты ими. Но более всего, конечно, моим гостям понравились сладости. Надя задорно хрустела леденцами, а суровый мушшина, которому не положено любить дамские штучки, незаметно, за разговором, умял целую плитку ириса.

И Заварзины решили тоже ехать с нами в Вязьму, проверить тамошний рынок. Если честно, то я обрадовалась их решению, не так боязно одним ехать. У них ещё оставались небольшие излишки прошлогоднего урожая — мука, мед. Глядя на наших рыбешек, у них в имении закоптили солидных по размеру лещей и жирных карасей. Всё-таки Пчёлка более продуктивная река, чем наша Серебрянка. Так что найдем, чем поторговать.

Почти сразу же после отъезда моих добрых друзей-соседей, мне доставили приглашение на домашний обед в имении Пешковых в Карповке. Такие приглашения уже были не первый раз, я отговаривалась невероятной занятостью. Но игнорировать и это приглашение было уже просто неприличным, так что я его приняла и отписалась с посыльным, что приеду непременно.

С самого утра начались сборы в гости, я понимала, что надо было выглядеть безупречно, ибо вострый глаз Аполлинарии Семёновны заметит малейший огрех и будет этот огрех предметом обсуждения на ближайшей ассамблее местного дворянства. Поэтому на сахарную воду нещадно крутились папильотки на мои волосы, я битый час сидела с маской из "давленого" огурца на морде лица, чтобы отбелить загар, как у девки-чернавки. Я далеко не всегда утруждала себя зонтиком, бегая под солнцем по двору, разъезжая то по полям, то по деревням. Потом, достав маникюрный походный наборчик, который попал сюда со мной, приводила в порядок ногти, втирая еще и самодельный гель в руки на основе спирта и глицерина с розовой водой. Иначе стыдоба показывать в приличном обществе мои лапки. Тут тебе и порез на ладони (чинила перо для письма), и ожог на большом пальце (схватилась за горячую форму с ирисовой массой). В общем, до образа утонченной, благородной барышни, лишь капризным тоном отдающей распоряжения и лениво тыкающей пальчиком, указывая на что-то прислуге — я явно не тянула.

Наконец, с красотой было покончено. Нещадно начесанные и уложенные в высокую прическу мои кудри блестели от сахарной воды, лёгкий тон и румяна от Виши придавали некое благородство таки моему лицу, прозрачный блеск на губах и капелька цветочных духов на