Ричард Львиное Сердце - Ирина Александровна Измайлова

— Мира с неверными? — прошептал Ричард. — Но это означает оставить Святую Землю на их поругание!

Глаза Григория вновь ярко сверкнули.

— Господь принёс в жертву Самого Себя! И эта земля — тоже Его жертва. Она будет поругаема много лет. И на смену одним врагам Христа придут другие, не менее страшные. Это будет не скоро... Однако Гроб Господень будет свят и нерушим всегда. Лучше мир, который сбережёт эту землю и сохранит на ней христианскую веру, чем война христиан между собой. А она готова вспыхнуть, потому что иные здесь тщатся получить славу раньше, чем Божью Благодать! Помни, король Ричард, многое зависит от тебя. Останься жив, иначе погубишь всех, кто на тебя надеется!

Григорий замолчал и откинулся на своих носилках.

— Что с ним? Он умер? — спросил король, и его голос задрожал.

— Нет, его сердце бьётся, — сказала Беренгария, так и стоявшая на коленях возле носилок. — Как ещё он смог говорить так долго? Только я почти ничего не поняла...

— Я всё понял! — чуть слышно произнёс Львиное Сердце. — Спасибо, сир Седрик. Велите отнести этого человека в один из шатров и скажите, что я приказал за ним ухаживать. Может быть, он всё же выкарабкается, хотя в это трудно верить.

Когда полог шатра опустился, король долго сидел неподвижно, остановив взгляд на колеблющемся огоньке свечи.

— Странно! — прошептал он.

— Что? — спросила Беренгария, подсаживаясь на ручку кресла и беря влажную от пота руку мужа. — Что странно? Ты не веришь в предсказания этого бедного монаха?

— Почему же, верю. Хотя иные из его слов можно толковать по-разному. Но, видимо, он повторил то, что сказали ему ТАМ. И ведь он говорил кое о чём, что уже произошло! Да, совсем недавно я был спасён от смерти: молодой француз Луи Шато-Крайон в последнее мгновение убил того ассасина... Что будет дальше?

— Будет то, чего захочет Господь! — с детской наивной твёрдостью произнесла юная королева. — Не сомневайся!

— В это верим мы все! — подала голос Элеонора, всё время молчавшая в глубокой задумчивости. — И Ричард не сомневается. Но тебя что-то тревожит, сын, да?

Король чуть заметно улыбнулся матери:

— Да нет. Не тревожит. Просто разгадываю загадку... При всём желании не могу вспомнить, кого же в нашем войске зовут Ричардом?

Часть IV ОТДЫХ НА ПОЛЕ БРАНИ

Глава первая

Победа

В небольшой церкви, сложенной из плохо обтёсанных камней, с высоким деревянным крестом над почти плоской кровлей, шла торжественная служба. Эта церковь, выстроенная в первый год осады Сен-Жан д’Акры, была украшена снаружи лишь прибитыми к её стенам щитами. Теперь они опоясывали её в три ряда — щиты с гербами разных родов, разных стран. Щиты рыцарей, погибших в долгих боях за Птолемиаду.

Почти так же проста была эта церковь и внутри. Высокое распятие, аналой, две боковые ниши со скульптурами Христа и Богоматери. Нарядны были лишь серебряные подсвечники, пожертвованные храму одним из рыцарей-фламандцев, добывших эти сокровища в предыдущих боях.

В этот день в храме служили благодарственный молебен, и так как собравшиеся тысячи и тысячи рыцарей и воинов никак не поместились бы внутри, внутрь вошли лишь короли, князья, бароны, командующие отрядами, особо отличившиеся в последних боях рыцари. Остальные столпились вокруг.

Служил сам архиепископ Балдуин Кентерберийский, проведший под стенами Птолемиады почти все долгие-долгие месяцы осады. Этот седой красивый старик, воодушевлявший крестоносцев своими проповедями и своей отвагой (не раз он совершал с монахами крестный ход под стенами города, будто не замечая стрел, которые в них выпускали), был любим и почитаем всеми, его обожали так же, как без малого сто лет назад легендарного Пьера Амьенского[40], первого проповедника битвы за Гроб Господень.

Десятки тысяч людей преклонили колена перед храмом, а внутри его — вожди и величайшие рыцари тоже склонились перед распятием.

В этот день лагерь крестоносцев праздновал взятие Сен-Жан д’Акры.

Вечером того же дня, когда дали трещины и начали оседать и разрушаться стены Проклятой башни, шейх Али аль-Фазир, комендант крепости, пришёл в стан крестоносцев просить у них мира и милости. Он предложил, что отдаст в их владение город на условиях, сходных с теми, что выставил Саладин за четыре года до того: горожанам и воинам будет сохранена жизнь, и они смогут уйти за пределы Акры куда им вздумается.

Переговоры с шейхом вёл Филипп-Август. Изумлённый известием о тяжёлой болезни Ричарда Львиное Сердце, французский король не сразу поверил в это. Ведь только утром ему докладывали о том, какие чудеса ловкости и отваги показывает его сюзерен при штурме Проклятой башни, часами не слезая с коня... Но так или иначе, раз уж Ричард заболел, право принимать послов и обсуждать условия досталось Филиппу.

Молодой монарх был обычно достаточно сдержан и, пожалуй, мягок, но в этом случае у него не было никакого желания проявлять мягкость. Он спокойно напомнил шейху Али, что христиан четыре года назад выгнали из города с правом умирать в пустыне или просить подаяния у победителей — остальные города крестоносцев в ту пору или тоже пали, или были в осаде, или жили в напряжении, ожидая войны, экономя продовольствие и деньги, так что принять изгнанников было некому. Если же теперь будут отпущены на все четыре стороны жители и воины Акры, то им ничего не стоит соединиться с армией Салах-ад-Дина, отступившего в горы, либо достичь других захваченных мусульманами городов. Поэтому условия оказываются вовсе