Цикл Дегона. Бог-амфибия - Вольфганг Хольбайн

Внезапно его лицо исказилось от гнева.

— Не пытайся обмануть меня, Роберт Крейвен! — Сейчас голос Дагона скорее напоминал шипение змеи, чем речь человека. — Мы с тобой заключили договор, и хотя для меня нет в том необходимости, я придерживаюсь его условий. Я отпустил твоих друзей. Теперь настала твоя очередь выполнить свои обязательства. Если уж ты хочешь обмануть меня, то постарайся придумать что-нибудь более интересное, — язвительно добавил он.

— Но я… я видел его! — принялся оправдываться я. — Он был там, и что-то убило его чудовищнейшим образом, Дагон. И это «что-то» до сих пор находится на борту корабля. Я касался погибшего вот этими самыми руками… — Возмущенный недоверием Дагона, я сунул руки ему под нос и… обомлел.

Я очень хорошо помнил отвратительное ощущение, испытанное мною, когда я прикасался к мертвецу, я помнил его липкую теплую кровь на своих пальцах. Но сейчас от этой крови не осталось и следа. Мои руки были чисты, будто я тщательно вымыл их.

Это помещение находилось глубоко в чреве корабля, о чем свидетельствовал шум воды под деревянными досками пола, а также воздух — горький и застоявшийся. Время от времени здесь слышалось глухое поскрипывание, идущее от стен. Внезапно там, где секунду назад царила непроглядная тьма, образовался круг зеленого света в человеческий рост. Все это происходило беззвучно и сопровождалось холодным дыханием чужого мира, которое принес с собой порыв ветра, возникший в расщелине между реальностями.

Они прошли друг за другом сквозь врата, тихо и быстро, с кошачьей грацией, как они двигались всегда. И все же кое-какие движения были еще не вполне скоординированными, и Шеннону показалось, что он заметил боль в глазах своих людей. Несмотря на чудовищный холод, их лбы, наполовину скрытые черными накидками, были покрыты капельками пота, а руки в перчатках дрожали. Шеннон тоже чувствовал себя отвратительно. Казалось, боль прочно вошла в его тело. Этот проход сквозь врата отличался от всех прежних. Боль, холод и ощущение падения в никуда были такими же, как обычно, но при этом появилась какая-то неясная тень, тень из измерений безумия, сквозь которые они скользили, проходя между мирами. На мгновение Шеннон ощутил страх.

Зеленый круг за спинами его воинов начал вращаться быстрее и вскоре превратился в пылающее колесо, протянувшее тонкие огненные пальцы к потолку и стенам. Шеннон знал, что это тоже ненормально, и стал терпеливо ждать. Казалось, прошла вечность. Вечность, которая на самом деле длилась всего лишь минуты, но врата, искривлявшие и преобразовывавшие пространство, изменяли и время. Наконец центр круга начал вибрировать, и в нем возникло что-то темное и бестелесное, напоминавшее зрачок демонического глаза. Оно начало быстро расти.

Это был кипящий шар тумана, беззвучно выскользнувший из врат. Из мерцающего шара протянулась тонкая дымчатая нить, слепым червем ощупывавшая воздух. Нить постепенно приблизилась к лицу Шеннона. Когда туман коснулся его лба, юному магу пришлось взять себя в руки. Он чувствовал… холод. Ярость. Желание убивать. Желание уничтожать. Разрушать все сущее. Разрушать не только жизнь, но и саму материю до тех пор, пока останется лишь хаос.

Внезапно у Шеннона появилось ощущение, что кто-то притронулся к нему. Поиск, зондирование сознания, узнавание. А затем неожиданное, почти болезненное отступление чуждого разума, коснувшегося его сознания. Нить тумана отодвинулась от его лица и направилась к одному из его воинов. Шеннон увидел страх в глазах воина, когда тот почувствовал прикосновение НЕНАЗЫВАЕМОГО. Через некоторое время рука тумана отдернулась и скользнула дальше, поочередно проникая в разум остальных воинов.

Когда все закончилось, драконоборцы почувствовали себя более уверенно. Это создание опознало их как Призванных. Шеннон понял это с той же — кстати, ничем не обоснованной — уверенностью, с которой понял, что означает шар черного тумана. Но он знал, что чувство уверенности вскоре покинет их, ибо Некрон сказал, что у него и воинов есть четыре часа. Четыре часа на то, чтобы найти и отобрать ПЕЧАТЬ. А затем НЕНАЗЫВАЕМЫЙ наполнит корабль хаосом.

Наполнит его хаосом, уничтожив все и всех, кто будет на борту.

Круто развернувшись, Шеннон неслышно направился к выходу. Воины последовали за ним, и, вскоре после того как они покинули комнату, врата начали меркнуть, а шар черного тумана побледнел. Став невидимым, шар полетел за семью драконоборцами в черных одеждах.

И там, где он пролетал, реальность начала меняться.

Я опять поднялся на палубу. Холод усилился, а стена тумана, к которой двигался «Дагон», стала шире. Очень скоро этот разрыв реальности поглотит и корабль, и все то, что находится на нем.

Однако я предпочитал это зрелище толпе людей в трюме корабля. Я знал, что ошибаюсь, но эти двести человек на борту «Дагона» напоминали мне стадо овец, которое покорно идет на бойню. А что, если Дагон солгал и всех этих людей ждет не новый мир, а смерть или еще что-нибудь похуже? Мысль, последовавшая за этим, была ужасна. Если это так, то я несу ответственность за смерть двух сотен человек, ведь Дагону не хватило бы всей его силы, если бы я не поднялся на борт этого корабля.

Моя рука сама собой скользнула в правый карман пиджака, сжалась на золотом амулете и вытащила его наружу. Амулет был прохладным, очень тяжелым и таким гладким, будто его тщательно полировали. Вся его поверхность была покрыта множеством странных линий и узоров.

Мысль о том, что столь безобидное на вид украшение решило судьбу целого селения, показалась мне смехотворной. До сих пор, несмотря на мои настойчивые вопросы, Дагон так и не сказал, какова связь между этими людьми и амулетом Андары. Повертев эту, казалось бы, бесполезную вещицу в руках, я вздохнул и уже хотел спрятать ее в карман, когда заметил какое-то движение. Повернувшись, я увидел Баннерманна, который, очевидно, ждал меня здесь, наверху, стоя за одной из мачт. Подойдя ко мне, он улыбнулся и выразительно посмотрел на золотую звезду в моих руках.

— Это он? — спросил Баннерманн.

— Что?

— Амулет Андары.

Кивнув, я хотел было положить звезду в карман, но Баннерманн протянул руку, и я, секунду помедлив, передал ему амулет.

— Откуда вы о нем знаете? — спросил я.

Баннерманн осторожно провел кончиками пальцев по тонким линиям, выгравированным на золоте.

— Он был у вашего отца, когда мы потерпели кораблекрушение, — ответил капитан. — Я помню этот амулет. Конечно, я стар, но моя память пока еще верно служит мне. — Улыбнувшись, он подставил звезду лучам солнца, а затем вернул ее мне. — Кроме того, Дагон говорил мне, что этот амулет ему нужен.

— Зачем? — спросил я.

Баннерманн пожал плечами.

— Кто тут колдун, вы или я? — то ли шутя, то ли серьезно сказал он. — Может быть, достаточно того, что амулет находится на борту. — Баннерманн вздохнул, отвернулся, а затем, прищурившись, взглянул на туман, клубившийся перед носом корабля. — Скорее всего, так оно и есть. Насколько я могу судить об этом рыбьем боге, он не допустит того, чтобы стать зависимым от кого бы то ни было. А от вас — в первую очередь, — тихо добавил он, стараясь не смотреть на меня.