Суворовец - Андрей Посняков

* * *

Смеркалось. Зажигались на небе первые звезды, над старым минаретом повис тонкий серп месяца, в окнах богатых домов загорелись свечи. Жители Гирсова заканчивали земные дела, мусульмане только что сотворили намаз, христиане выходили из церкви, отслушав вечерню. Хорошая была в Гирсове церковь, храм Святого Николая, епископа Мирликийского, покровителя моряков и путешественников. Хороший храм, однако же небольшой, невысокий. Турки выше мечети строить не разрешали. Теперь перестроить бы… нехудо бы, да.

Так вот судача, выходили люди из церкви. Прощались, расходились по домам… На город опускалась сонная вечерняя тишина. На подворьях иногда нет-нет да и загремит цепь, залает пес, закричит на нерасторопных служанок хозяйка, жена затиранит мужа аж до скандала на потеху соседям… мало ли? А так, да – тихо кругом, благодать!

Правда, не везде. В той части города, где еще и при турках селились христиане – болгары, валахи, греки, армяне, – обычно располагались таверны. Это ведь правоверным мусульманам запрещено пить сок виноградной лозы… и прочие радости. Христианам-то в скоромный день выпить не грех! Вот и нынче день был скоромный… Вернее сказать, вечер уже.

Вот и на Греческой улице, на окраине, у старой крепостной стены, располагалось одно злачное заведение, сочетавшее в себе таверну, постоялый двор и публичный дом – лупанарий. Подобные заведения в Османской империи были везде, даже в Стамбуле, и никаких подозрений не вызывали. Веселыми девками становились болгарки, гречанки и даже турчанки – и такое бывало. Услаждали господ постояльцев и посетителей, и дело не обязательно шло о продажной любви. Обитательницы лупанария пели песни, шутили, играли на лютнях и в кости – а в любую игру! Оттого ведь и «веселые девки», не зря звали так.

Одна из таких – юркая фигурка, закутанная в темное покрывало с головы до пят – ловко пробралась сквозь спорящих пьяниц, нырнула внутрь. Кивнув хозяину, крючконосому греку, быстро вбежала по лестнице на третий этаж, в гостевые покои. Постучалась особым стуком: сначала два раза подряд – тук-тук… потом, через паузу – три – тук-тук-тук. Дверь открыли без всяких вопросов…

– А, это ты, Ивонна… Ну как?

– Я нашла ее, Рауль. Доложил наш человек, Фарух, торговец с рынка.

– Присаживайся… Вот, выпей вина. И – говори, говори, да… Так где она? В плену у Красной Руки?

– Вовсе нет, – сбросив покрывало, Ивонна уселась в кресло и устало вытянула ноги. Длинная юбка, передник, скромная сорочка, отороченный мехом жилет из козлиной шкуры – нынче шпионка изображала служанку из почтенного дома. Правда, осветленные белокурые локоны, скорей, говорили о другом. Как и наглый шальной взгляд! Не-ет, служанки-скромницы так вот не смотрят! Разве что эти, из лупанара…

– Госпожа Рашель – в русском плену. Содержится под арестом в доме коменданта! Думаю, многое могла рассказать. И еще расскажет. И покажет… Опознает, когда заставят… Было бы только кого.

– Не сомневаюсь ничуть. Ах, Мари, Мари…

Мустафа-бей заходил по комнате. Стройный, подтянутый, мускулистый, он чем-то напоминал испанского гранда, идальго. Тем более в черном камзоле, в черных узких штанах-кюлотах, в черных чулках. Ах, какой же изысканный кавалер! Ивонна незаметно вздохнула, но тут же взгляд ее стал прежним, внимательным и холодным – как у змеи.

– Что ж… – зябко потер руки Рауль. – Коли так, ты знаешь, что делать.

– Да, господин, – шпионка опустила глаза, скрывая радость. – Ожидаю только приказа.

– Считай, он получен.

– Хорошо… Разрешишь использовать нашего друга?

– Да.

Порывисто вскочив на ноги, девушка подошла к мужчине и обняла его за плечи:

– Ах, Рауль! Как я рада видеть тебя!

В амурных делах оба давно уже были на «ты», но в делах служебных продолжали соблюдать субординацию. Так было надо. Обоим. Зачем? Бог весть.

Не говоря ни слова, Муустафа-бей снял с коллеги-любовницы жилет, а затем и длинную юбку. Сорочку девушка сбросила сама…

Подслушивавший под дверью хозяин-грек не понимал по-французски… но донесшиеся из покоев звуки его полностью удовлетворили. Охи, вздохи… стоны… А вот уже и ложе заскрипело, ага-а!

* * *

Люси Люньер (или все же лучше – госпожа Рашель, поскольку ее все так и называли), как обычно, скучала, сидя на балконе. Балкон выходил на улицу, не шибко многолюдную, но все же можно было на людей посмотреть, себя особенно не показывая, помечтать или, наоборот, предаться милым воспоминаниям…

Ага! Вот опять этот молодой русский черт, поручик! Поглядеть, так красавец-мужчина – высокий, подтянутый, мускулистый. Русые волосы, серо-стальной взгляд… Изображал из себя Джелала Кирмизи Эл – Красную Руку. Надо же, и русским вовсе не чужда алчность. Пограбить под видом разбойников богатые дома – почему бы и нет? В этом что-то было… такое, что вызвало самое искреннее восхищение Люси… пардон – мадам Рашель.

Пленница как-то рассказала про этот случай Суворову. Так, как бы невзначай, за обедом. Комендант и глазом не повел. Значит – сам был в доле. Что ж, ничего в этом такого странного нет!

Ах, какой все же мужчина! Жаль, что тогда так с ним ничего и не склеилось… Да и не могло – явившихся за водкой русских просто убили бы. Так, на всякий случай, чтоб не слишком сюда шлялись. Убили бы и поручика… Ну, и убили бы – так кто-нибудь нашелся бы вместо него, всего-то и дел.

Проводив взглядом вошедшего в дом Алексея, госпожа Рашель потянулась и продолжила свои мечтания-наблюдения, или, как сказали бы много-много позже – релакс. Точно так же обычно проводили свое время и знатные обитательницы харема – старшие жены. Ну, или жены любимые. Точно так же сидели, смотрели, переговаривались-пересмеивались, прячась за тонкими занавесками. Если присмотреться, то с улицы их вполне можно было увидеть, правда, вот лица сложно было бы разглядеть – занавески, шторы, жалюзи. Так, общий контур. Видно, что кто-то сидит у окна, видно, что женщина… Лицо и волосы никто из жен и наложниц в хареме не закрывал, кого там стесняться-то? Волосы лишь перетягивали широкой лентой.

Потянувшись, Рашель глянула на улицу…

Вот две подружки-служанки с большими корзинками. Видно, пошли на базар. Как всегда – простоволосые, да и ведут себя ужасно! Громко переговариваются, хохочут… и ни одного мужичка не пропустят взглядом! Вон они, мужички-то… Вон, толкает свою тележку зеленщик с рынка, а вот торговец рыбой тащит тяжелые корзинищи. Рыба-то, видать, свежая – трепещет, переливается живым серебром… Вот артельщики, молодые парни. Землекопы? Да нет, судя по засунутым за пояс топорам – плотники… Ой, как они к этим служанкам! Ущипнули, одну даже по попе хлопнули… А те и рады! Ну, что с простолюдинок взять?

Пленница усмехнулась; как все же хорошо, что она сумела пробиться в знатные дамы! Знать – всегда знать, не какое-нибудь там простонародное быдло. Вот если бы она была служанкой, а не госпожой – жила бы так вот в плену? Нет конечно же! Кто бы стал церемониться с простолюдинкой? Давно бы били плетьми, бросили бы в подвал… или отдали бы солдатам. Впрочем, последнее, наверное, не очень и страшно… скорее сладко… ах, солдаты, солдаты… Интересно, как это, когда ты одна, а их – двое, трое… Не, больше не надо. Вполне достаточно троих. Интересно, один бы… а другой… а тем временем третий…