Своя-чужая боль, или Накануне солнечного затмения. Стикс - Наталья Андреева

– Нина Васильевна, ведь Сабина приходила к вам? В августе, незадолго до смерти?

– Да, приходила.

– Зачем?

Нина Васильевна поднялась из-за стола и отвернулась к плите. Повисла долгая пауза. Когда Нина Васильевна обернулась, Жанна увидела, что она плачет:

– Какой же у Машеньки был голос! Какой талант! И она оказалась так не приспособлена к жизни! И рядом с ней эта Лара. Плохая женщина. Она приходила сюда. И до смерти Маши, и после. Я чувствовала, что она ненавидит свою подругу. И как сильно ненавидит! Они с Владиком никак не могли ее поделить… Я хотела вмешаться. Но… Ведь мы с Машей дружили! Бывают идеальные пары в любви, а бывают в дружбе. Ведущий и ведомый. И второму ничуть не обидно. Я так обрадовалась, когда она пришла! Знаете, я сама не раз просила у Влада развод, но он меня не отпускал. Я звонила ей, пыталась объясниться. Так все запуталось! Я знала, что они встречаются. Я не могла этого понять. Он и Лара все никак не могли поделить Машины деньги…

И вдруг Нина Васильевна стала оправдывать своего мужа:

– Вы поймите, это все из-за плохого состояния дел на фирме. Владику невыносима мысль, что он будет на кого-то работать. Он очень гордый. Теперь он хочет выменять эту квартиру на меньшую, получить доплату, только бы удержаться на плаву. Он знал, что у Маши есть счет. И хотел получить доступ к ее деньгам.

– Вы ей все рассказали? – спросила Жанна.

– Я только сказала, что ей не надо разводиться со своим мужем, чтобы выйти замуж за моего. Я сказала Маше, что он ее не любит и никогда не сможет полюбить. Он женат на своей фирме. Только она имеет для него значение. Этот брак станет пыткой для обоих. А дети? Они-то здесь при чем? Влад никогда не бросил бы Андрея, Маша – своих детей. А ее муж? Но главное, что и любви-то никакой нет. Она рассеянно сказала: «Да-да, я это знаю». Мне так хотелось ее спасти. И я сказала о деньгах. О том, что Владу нужны ее деньги.

– Она сильно была потрясена?

– Очень. Мне с самого начала показалось, что Маша чем-то расстроена. Когда она пришла, я заметила, что ей очень плохо. Я ведь знала это ее состояние. Она не могла сидеть на одном месте и все время ходила, ходила, ходила…

– А какое было число, вы не помните, Нина Васильевна?

– Если бы они были мне нужны, эти числа! Для меня и дни недели все одинаковы. Муж и в будни не появляется, и в выходные последнее время уходит, как на работу. Сын поступает так же. Но думаю, что было либо восьмое августа, либо девятое. Она сказала, что собирается в санаторий. Побыть на природе. С мужем и… с Ларой.

– И так и не поделилась с вами, чем расстроена?

– Несколько раз порывалась. Говорила о том, что вокруг нее не осталось порядочных людей. Все врут, притворяются. Используют ее. Маша так боялась, что ее используют! Она сказала, что с тех пор, как стала знаменитой и богатой, ей перестали говорить правду. По-моему, у нее начинался очередной приступ. Если бы я могла помочь!

– Вы не знаете ее мужа, Сергея Сабурова?

– Нет. Ни разу не видела. Она меня к себе не приглашала.

– Он в тюрьме сидит. Его обвиняют в убийстве. Скажите, это вы подходили к телефону, когда он звонил? Должно быть, нашел ваш номер в записях жены. Это было в четверг.

– В какой четверг?

– Ночной звонок. Влад объяснял ему, как проехать на дачу.

– Да, я еще удивилась: откуда у нас взялась там дача? Но я не подслушиваю разговоры. Я просто проходила мимо, на кухню. Дверь в комнату была открыта. Больше я ничего не слышала.

– А в тот вечер никто еще не звонил?

– Дача, дача… Что-то связанное с этой дачей… Очень странно. Да, сначала кто-то долго объяснял моему мужу, как туда проехать. Он переспрашивал, записывал, кажется. А потом пересказывал все это кому-то другому слово в слово. Но почему-то уже называл дачу своей. Я подумала, не собирается ли он ее покупать? Но у нас нет сейчас таких денег! Мне почему-то стало страшно.

– Ваши показания имели бы ценность. Если бы он не был вашим мужем…

Обе вдруг замолчали. Все-таки Сабуров говорил правду. Теперь все прояснилось. Но что делать? И Жанна вдруг сказала:

– Ваш муж, Нина Васильевна, сейчас на частной квартире. Как вы думаете, что он там делает?

Та указательным пальцем прижала оправу к переносице. И тихо спросила:

– А зачем мне это знать?

– Но это же ваш муж!

– Хотите меня с ним развести? Чтобы мои показания имели ценность?

А она не глупа! Но хотя бы в память о Маше, близкой подруге! Нина Васильевна ждала. Смотрела на Жанну, не моргая, сквозь толстые стекла очков. Жанна тщетно пыталась разглядеть за ними прекрасные глаза с поволокой.

– Простите, – сказала она. – Каждый борется за свою любовь.

– Но разве вы… Если вы там, на частной квартире… – неуверенно произнесла Нина Васильевна.

– Это трудно объяснить. И потом: разве вы не понимаете? Ведь вы же вышли за него замуж!

– Да… Но…

– Мне надо идти, – поднялась Жанна. – Кажется, у меня нашлись силы.

– Я… Мне тоже хотелось изменить свою жизнь. Давно.

– Уверена: вы это сделаете.

– Спасибо! Я… была не права. Вы на них не похожи. На остальных его любовниц. Вы милая, добрая девочка. Не испорченная. У вас все будет хорошо! Обязательно! Вот. Возьмите.

И Нина Васильевна начала совать Жанне в руку коробку с остатками торта, которые успела аккуратно упаковать.

– Да зачем?

– Ну, как же? Вам кушать надо. Девушки любят сладкое!

– Я не люблю.

– Какая вы странная! Ну, возьмите же.

– Нет.

Нина Васильевна проводила ее до дверей и стояла там, пока за Жанной не закрылись двери лифта. Должно быть, так же она провожала подругу в тот августовский день. Накануне солнечного затмения. И ничего не смогла сделать. Ни-че-го. Потому что звезды уже сошлись, все было предопределено.

Она так себе это и представляла: Влад был в бешенстве! Едва Жанна надавила на кнопку звонка, дверь распахнулась, и стоящий на пороге Цветков зло выпалил:

– Где ты шатаешься?! Я тебе что, мальчишка?!

Жанна так и замерла на пороге. Показалось, что он ее сейчас ударит. И стало страшно. Этот человек способен на все! Как бы отсюда вырваться!

– Почему у тебя все время садятся батарейки? Почему я каждый раз слышу: «Абонент временно недоступен»? Ты растяпа!

– Может, мне не стоит входить? – попыталась пошутить она. Но губы предательски дрожали.

Он тут же схватил ее за руку, буквально втащил в квартиру:

– Раздевайся! У меня мало времени!