Сонька Золотая Ручка. История любви и предательств королевы воров - Виктор Мережко

— Мы, Сонька, не ошибаемся, — произнес первый, бесцеремонно входя в номер. — Привет тебе от Моти Бессарабского. Помнишь такого?

— Что нужно от меня Моте? — тревожно спросила воровка.

— Мы удивляемся на твой вопрос, Сонька. Папе лучше такой вопрос не слыхать.

— Общак?

— Моте нужно, чтоб твоя память была не короче твоих волос, Сонька, — ответил тот же господин. — Одесса слыхала, что ты сделала хорошую погоду на жирной малине.

— Это, парни, слухи. Так Моте и передайте. Общак будет, когда случится серьезный шармак.

Господа переглянулись.

— Мы Моте передадим, что ты, Сонька, начала курвиться раньше, чем появилась первая седина на твоей голове… — Они всем своим видом показывали, что уходить не спешат. — У воров есть детки, женки, семьи. Все хавать хотят. Нужно помогать. Соня. Сама ж к тому призывала!

Воровка помолчала, решаясь на что-то, неожиданно принялась стаскивать с пальцев перстни, кольца. Сняла с шеи цепочки с изумрудными вкраплениями и молча протянула гостям.

Те на глаз оценили стоимость золота, старший заметил:

— Мало, Сонька. Ты на балу обчухала дамочек тысяч на пятьдесят, не меньше.

Она направилась в спальню, мужчины шли за ней. Воровка достала из ящика прикроватной тумбы две броши и не очень дорогое колье.

— Больше нет.

— Ходят разговоры, что Володька Кочубчик уже две ночи не выходит из картежной хаты. Может, он спускает в дым тобой прихваченный товар? Скажи, Сонька, и мы будем иметь с Кочубчиком очень интересный и долгий разговор.

— Нет, — покрутила она головой. — Кочубчик тут ни при чем.

Один из господ подкинул на ладони полученные цацки, кивнул напарнику. Они двинулись к выходу, на пороге старший остановился, внимательно посмотрел на воровку.

— Смотри, сестра, не наколись на дурной мессер. Кочубчик — гнилой вшиварь.

И они покинули номер.

* * *

День был жарким, припекало южное солнце, от духоты не спасал даже легкий морской ветерок. Сонька, одетая в легкое белое платье, с кружевным зонтом в руке, вышла из гостиницы, махнула одной из дежуривших пролеток. Та тут же подкатила, извозчик предупредительно помог Соньке забраться на сиденье, и повозка понеслась по булыжной тряской улице.

Девушка оглянулась, увидела, как из гостиницы быстро вышел мужчина, также махнул извозчику, и экипаж двинулся вслед за пролеткой Соньки.

* * *

Воровка стояла среди могил почивших здесь иудеев, тихо плакала, растирая по лицу обильные слезы.

— Дорогая моя мамочка, шолом… Не пойму, что творится со мною. Влюбилась. Как дура, как халда. Как дите, которому нет еще и семи лет. Чем он взял меня? Умом? Нет — глуп и бессовестен. Красотой? Не думаю — я знала мужчин не хуже. Может, молодостью? Но я ведь тоже еще не старуха. Мне всего-то двадцать семь.

За оградой, неподалеку от Сонькиной пролетки, стоял тот самый экипаж, на котором прикатил филер. Он скучающе расхаживал вдоль кладбищенской ограды, поглядывал в сторону Соньки.

— Что мне делать, мамочка? — Воровка тяжело вздохнула, высморкалась в платочек. — У меня совершенно ничего не осталось: ни денег, ни украшений. Нищая… Все унес Володя. К тому же на мне висит хвост. Значит, меня скоро могут повязать. Надо бежать… Но не могу. Не могу бежать без него, жить не смогу! Проще умереть, чем не видеть его. Почему? Сама не знаю. Помоги мне, мама.

Она постояла еще какое-то время и направилась к своей пролетке. Филер также уселся в экипаж, дождался, когда Сонькин извозчик ударит по лошадям, и покатил следом.

* * *

Первым, кого увидела Сонька, войдя в гостиницу, был штабс-капитан, — он был совершенно пьян. Горелов тоже увидел девушку, нетвердо поднялся с кресла, кое-как щелкнул каблуками и направился ей навстречу.

— Пьян-с, — сообщил он, вытянувшись по стойке «смирно». — Как последняя свинья-с! Но вина в этом не моя! Кочубчика вина!.. Прости, если можешь, доченька. Полгода не пил-с, теперь вот вынужден-с!

Она не ответила, направилась наверх по широкому лестничному маршу. Горелов двинулся следом. Вслед им смотрели два филера.

Сонька, сопровождаемая штабс-капитаном, подошла к двери своего номера, стала открывать его. Сзади стоял, покачиваясь, Горелов. Сонька собралась было войти в номер, увидела, что «папенька» тоже решил переступить порог, и злобно спросила:

— Что нужно?

— Имею информацию! — приложил тот руку ко лбу. — Смею изложить!

Воровка неожиданно развернулась и сильно ударила его ногой в пах. Тот охнул, согнувшись пополам, девушка тут же ударила его локтем сверху, отчего штабс-капитан рухнул на пол. Сонька в завершение подцепила лежащего ногой и закрыла за собой дверь. Горелов покорчился какое-то время возле двери, с трудом поднялся и заковылял в сторону своего номера.

* * *

Сонька гуляла по вечерней Дерибасовской безо всякого сопровождения. На руке девушки удобно расположилась та самая обезьянка, которую в свое время продал ей Кондратий Аверьев. Обезьянка вела себя довольно смирно и, лишь когда кто-то из многочисленных зевак протягивал к ней руку, агрессивно скалилась и пыталась цапнуть смельчака когтистой лапой.

Воровка остановилась перед витриной лавки, какое-то время изучала лежавший там муляжный товар, пересадила обезьянку на другую руку и направилась к дверям.

Хозяин лавки, немолодой еврей в ермолке и с длинными пейсами, радушно раскланялся посетительнице, торопливо забормотал:

— Милости просим, мадам! Это прелестно, что ваши ноги завернули вас именно в мою лавочку, да еще с экзотическим животным в руках! Только достойная из достойнейших пожелает купить в такое время настоящий жемчуг или, не дай бог, бриллиант! Вы мадам или девушка?

— Девушка.

— Я так и заметил. Что девушка желают?

Сонька подошла к столикам, под стеклами которых покоились украшения, и принялась внимательно их рассматривать. Зеваки, углядев через витрину обезьянку, попытались проникнуть в лавку, но хозяин немедленно вытолкал их:

— Умоляю! Прошу вас, не надо! Здесь вам не цирк, а уж тем более не зоопарк!

Он вернулся к покупательнице, заглянул ей в глаза:

— К чему девушка уже присмотрелись?

Она опустила обезьянку на стекло стола, ткнула пальцем на три дорогих колье.

— Вот эти.

— У вас тонкий вкус, мадам. Простите, девушка.

Еврей достал по очереди все три колье, стал любовно наблюдать, как Сонька по очереди рассматривала их. В лавку снова начал проталкиваться любопытный народ, и воровка попросила хозяина:

— Предложите им выйти. Я не могу так.

— Господа! — ринулся к двери ювелир. — Не надо здесь устраивать балаган! Вы мешаете мадам заниматься очень серьезным делом! Сделайте, пожалуйста, вон, господа!