Десять тысяч стилей. Книга девятая - Илья Головань

вплелась в размеренное многоголосье монахов.

Для биржани считается высшей добродетелью совершать три главных и двадцать малых молитв. От послушника в лучшем случае ждут совершение трех главных молитв – утром, днем и вечером. И в разное время суток молятся о разном.

Утром – хвала миру. Днем – молитва о неизменности. Вечером – молитва за всех живых и мертвых.

Ливию было за что ненавидеть мир. Было за что и благодарить. У мира нет эмоций, нет плана и намерений. Но даже монахи считали, что мир делит все сущее на две половины – хорошее и плохое, возвышенное и низменное, миролюбивое и агрессивное.

Впрочем, для мира не существует неправильной половины. Всегда есть баланс, и он необходим. Без плохого не осмыслишь хорошего. Без хорошего – не поймешь плохого. Мир может существовать лишь тогда, когда есть обе половины. И в каждой из этих половин – есть немного от другой. В большой благодетели найдется немножко алчности, а в великом зле – немного доброты. Островок спокойствия в бурлящем море, грозовая туча на чистом небосводе.

Поэтому Ливий возносил хвалу миру, не думая ни о чем. Молитва длилась целый час – и Волк ни разу не сбился.

– Вы меня удивили, послушник, – сказал заместитель настоятеля. Всю молитву он стоял в самом центре. Видимо, Хогрифф всегда был на виду у монахов и послушников, в то время как сам Эмм-Хо редко выходил из своей молельни.

– Я работал писарем. И прочитал все книги, до каких только смог добраться в своей школе, поэтому легко запоминаю текст.

– Вот оно что, – кивнул Хогрифф. – Дальше у нас обед, потом – утренняя тренировка.

– Я выучил и расписание. Рад, что оно не поменялось за два столетия.

Хогрифф улыбнулся. Теперь он был полностью уверен в том, что Ливий прочитал действительно все, что нашлось в Хранилище Свитков.

Обед был простым. Овсяная каша, кусочки печеной тыквы, вода. Радовало одно: объемы. Каши ты мог себе насыпать столько, сколько хочешь, хоть полкотла съешь. Удивительного в этом ничего не было: монахи поголовно владели внутренней энергией, а раннему идущему нужно хорошо питаться, чтобы развитие не стояло на месте. Правда, были и такие монахи, которые ограничивали себя в пище. Они клали на алтарь быстрое развитие силы, чтобы еще больше ограничить себя на пути монаха.

«А вот и тренировка», – подумал Ливий.

Начиналось все с простых упражнений. Ливий мог бы позаниматься с остальными послушниками, но Хогрифф отозвал его.

– Вы слишком сильны для таких тренировок. Пусть занятия и учат смиренности, вы уже давно переросли это.

– Благодарю, – поклонился Ливий. – Тогда что?

– Примерно через час общая тренировка закончится. После нее – отработка приемов, которые должен освоить монах Трех Истин. Можете подождать.

– Хорошо.

Лишнее время никогда не лишнее. Ливий мог усесться медитировать, но вместо этого он тоже решил потренироваться – правда, по-своему.

Монахи тренируют гибкость, ловкость, силу и выносливость. Для тренировки гибкости есть целый комплекс упражнений на растяжку – с этим у Ливия все было на высоте. Для тренировки ловкости на заднем дворе Эмм-Хо установили деревянные столбы, по верхушкам которых должны были бегать монахи, находясь в нескольких метрах над замлей. Самые высокие столбы при этом достигали двадцати метров.

С силой и выносливостью все было так же, как и везде. У монахов имелся спортивный инвентарь – простой и аскетичный, как и все на территории храма.

Для того, чтобы тренировка возымела хоть какой-то эффект, Ливий взял несколько грузов самого большого веса, положил их себе на спину и начал отжиматься. Двести килограмм давления при отжиманиях на больших пальцах в течение часа было как раз достаточно, чтобы немного разогреться.

– Упорства вам не занимать, послушник, – сказал Хогрифф.

– Какой есть, – пожал плечами Ливий.

Тем временем послушники перешли к следующей тренировке. Выстроившись рядами, они начали отрабатывать прямой удар. При этом кулак послушники ставили вертикально.

«Монашеский кулак. Выглядит, как что-то восточное. Похожий удар есть даже в Риз-то», – думал Ливий, глядя на тренировку.

О технике он прочитал в одном из свитков. Монашеский кулак – самая базовая техника монахов. Невероятно простая атака, которую учат самой первой.

– Всего есть десять монашеских техник. Монашеский кулак – самая простая из них, – сказал Хогрифф. – Дальше следует Железная рубашка, защитная техника из трех уровней, и Ладонь Дзи-Ай, для атак на расстоянии. Эти три техники и учат в нашем храме – храме Эмм-Хо.

– Честно говоря, я знаю Ладонь Дзи-Ай, – признался Ливий.

– Да? Тогда продемонстрируйте, послушник.

«Надо никому не навредить. Ударю вверх», – подумал Ливий.

Ладонь Дзи-Ай он применял много раз, поэтому техника давно вошла в основной арсенал Волка. Быстрая атака открытой ладонью направила в небо ударную волну, и многие послушники – да и некоторые биржани – посмотрели на Ливия с уважением.

– Отличное владение, – удивился Хогрифф. – Откуда вы знаете Ладонь Дзи-Ай? Ничего секретного в ней нет, в Централе пользуются этой техникой. Но хочу знать, откуда точно вы узнали ее.

– Скопировал. У одного врага из «Единства», – сказал Ливий.

Лицо Хогриффа осталось невозмутимым, а вот биржани не смогли сдержать своих эмоций. Злость проступила на их лицах, но после грозного взгляда Хогриффа монахи вернулись в свое обычное состояние.

– Тогда понятно. Они многое украли у нас, – сказал Хогрифф. – Что скажете о Монашеском кулаке?

«Интересно, как нужно ответить? Честно или не особо? Ладно, не буду врать в святом месте», – подумал Ливий и сказал:

– Очень просто. В этой технике нет ничего особенного. Это не серия атак, никаких связок. Простой удар кулаком. Да, вертикальный кулак помогает ударить быстрее, но и сила удара падает. Не знаю, что еще и сказать.

Своей речью Волк боялся обидеть монахов. Как-никак, взяли на обучение, а на второй день ты уже критикуешь монашеские техники. Но Хогрифф лишь покивал головой.

– Все верно. Мы, монахи, не учимся драться. Мы учимся защищать себя, учимся сводить конфликты на нет, в то время как идущие мира боевых искусств учатся побеждать и убивать. Монах Виргу, продемонстрируйте Монашеский кулак.

Техники отрабатывали все – и послушники, и биржани. Один из биржани кивнул и вышел вперед.

Виргу не сделал ничего особенного. Он ударил так же, как и на тренировке