Что скрывается за чертополохом - Саманта Янг

пять секунд может разрыдаться?

Блядь.

Боль вспыхнула в моей груди, как незаживающая рана. Я скованно кивнул.

Она оглядела меня.

— Вы не особо-то разговорчивы, не так ли?

Я нахмурился.

Фрэнни невесело усмехнулась.

— Отлично. Идите. Скажите Слоан, что я буду в соседнем номере.

Едва она договорила последнее слово, как я проскользнул в люкс и закрыл за собой дверь.

— Фрэнни, ты не поверишь, что я нашла в… ох. — Слоан появилась из ванной, и при виде меня ее лицо тут же осунулось. — Что ты здесь делаешь?

Как только я принимал решение, то не ходил вокруг да около.

— Я хочу рассказать тебе о своем прошлом.

Мусорный мешок выпал из ее дрожащих пальцев.

— Уокер?

— Я скучаю по тебе, — признание вырвалось из меня в буре эмоций. — Я чертовски скучаю по тебе.

Слезы заблестели в ее нежных карих глазах. Глазах, в которых я мог утонуть.

— Я тоже по тебе скучаю.

— Присядешь? — Я указал на кресло.

Ее взгляд метнулся к двери.

— А как же Фрэнни?

— Пока мы разговариваем, она убирается в соседнем номере.

Я сел. Слоан все это время наблюдала за мной, не в силах оторвать глаз, и как будто у нее подкосились ноги, она тоже рухнула в кресло.

— Ты была права, — признал я. — Тогда я не понимал, что не доверял тебе правду. Был ослеплен своим отношением к ней. И я…

Я провел ладонью по лицу, потому что не привык обсуждать это ни с кем, кроме Рича.

— Блядь, я… часть меня никогда себя не простит, и я подумал, что, если скажу тебе, и ты посмотришь на меня… по-другому… это меня полностью уничтожит.

Слоан подалась вперел, ее красивое лицо выражало сочувствие.

— Посмотрю на тебя по-другому?

— Ты… даже после того, как я напортачил с Андросом… ты смотришь на меня так, будто я могу все исправить. Мне нравится то, что я чувствую из-за этого, — хрипло признался я. — Мне нравится, что ты считаешь меня мужчиной, который предназначен тебе: такой же сильный, как ты, такой же способный, с которым ты хочешь быть рядом.

— Уокер, — выдохнула она с полными слез глазами, медленно катящимися по ее щекам. — Ты и есть такой мужчина. Правда. С тобой я чувствую, что даже если и случится что-то плохое, меня это едва ли заденет.

Господи. Ее слова лишали меня сил.

— Почему ты думаешь, что правда изменит это?

— Потому что я подвел кое-кого так, что ничего уже нельзя исправить.

Она пронзила меня пристальным взглядом.

— Расскажи мне.

В этом мире очень мало людей знали правду. Даже Бродан не знал. Рич знал. Салли тоже. Я облизнул внезапно пересохшие губы, но не отвел взгляда от Слоан.

— Я вырос в Портобелло, неподалеку от Эдинбурга. На побережье. Мой папа был высокооплачиваемым архитектором. У нас был хороший дом, и маме не приходилось работать, так что она уделяла мне и сестре массу внимания.

— Сестре? — прошептала она.

Мысль об Ионе вызвала нестерпимую боль. В меня стреляли, ранили ножом, я чуть не утонул и не задохнулся. Меня поджигали и взрывали. Большинство мужчин не испытывали и малой толики этого.

Но ничто из пережитого не сравнится с горем.

— Моя старшая сестра, — я говорил тихо, охваченный воспоминаниями. — Мы были близки. Она даже решила остаться дома и поступить в Эдинбургский университет. Это случилось, когда мне было шестнадцать, а ей двадцать, и она только что закончила второй курс университета. Училась на медика.

Умная и заботливая. И веселая. Господи, как же она меня смешила. Но тогда я был другим человеком.

— Она начала встречаться с парнем старше ее. С Томми Дингуоллом. Родителям он не нравился. Мне тоже. Он часто неподобающе прикасался к ней у меня на глазах. Лапал ее. Я ненавидел то, как он смотрел на нее, будто на своего домашнего питомца. Я предчувствовал, что происходит что-то, о чем я не знал, потому что Иона часто ссорилась с мамой. Но я был сосредоточен на своих делах. Не уделял сестре должного внимания. Однажды я прогулял школу, потому что предпочел завершить уровень в видеоигре, а не сидеть на уроке географии.

Слоан неосознанно подалась ближе, словно услышала мое участившееся сердцебиение.

— Я знал, что мамы нет дома, потому что в тот день она посещала свой еженедельный урок живописи. Но когда я добрался до дома, то услышал, как Иона кричит на кого-то наверху. Потом раздался голос Томми. — Я судорожно выдохнул от натиска воспоминаний. — Потом… ее крик.

Слоан прикрыла рот ладонью, словно знала, что сейчас произойдет.

— Я помчался наверх, дверь в спальню была заблокирована. Я попытался ее выбить, услышав… — эмоции угрожали задушить меня, — …услышав, как она выкрикивает мое имя, зовя на помощь.

— Уокер. — Еще больше слез покатилось по щекам Слоан.

— Я проник внутрь. Оказывается, он забаррикадировал дверь комодом. Но он… он бросился на меня, как только я проскользнул в комнату. Я почувствовал в животе жгучую боль, посмотрел вниз и увидел, что он ударил меня ножом.

Слоан охнула.

— Шрам на животе.

Я кивнул.

— Я пытался напасть на него, но терял сознание. Последнее, что я помню, как Иона умоляла его помочь мне. — Мое дыхание сбилось, и я опустил взгляд на пол.

— Уокер, если это слишком…

Я покачал головой. Решил рассказать ей все. Ведь именно этого она хотела от меня — всего? Так что, вот оно.

— Пришел я в себя, когда парамедики подняли меня на носилки… а Иона лежала на полу спальни… мертвая. Он перерезал ей горло.

Слоан тихо заплакала.

— Он убил ее, пока я был в комнате. И я не смог ее спасти. — Я резко и жутко рассмеялся. — Первыми словами отца, когда я очнулся после операции, были, что я подвел его. Я подвел ее. Он возненавидел меня за то, что я не спас сестру.

— Нет.

Слоан вскочила с кресла и упала на колени у моих ног. Она потянулась к моему лицу, и я подался к ее прикосновению, только тогда поняв, что по моим щекам текут чертовы слезы. Она вытерла их, сама не переставая плакать.

— Ты был подростком и пытался ее спасти. Никто не виноват, кроме больного ублюдка, убившего Иону. И чуть не убившего тебя.

Всхлипывая, она забралась ко мне на колени, и я крепко прижал ее к себе, уткнувшись лицом ей в грудь, пока она обнимала меня.

— Это была не твоя вина, — повторяла она снова и снова. — Ты не подвел ее. И не подвел меня.

ГЛАВА 39