Ола - Андрей Валентинов

Вошел!

А я и отвернулся, в сторонку поглядел – прямо на фонтан мраморный. Герцогов не видел, что ли? Тем более на сеньора де Сидония и смотреть никакого удовольствия – маленький, пузатенький, бороденка козлиная, щеки висят…

А вокруг снова – шум. Видать, гости здороваться подходят. Или сам герцог парад принимает – без разницы мне!

– Сеньор Алонсо Торибио-и-Ампуэро-и-Кихада? Рады вас видеть!

Только и вздохнул я – не спрятались. А Дон Саладо руку его светлости пожимает, с достоинством так – и ко мне поворачивается: эскудеро своего верного представить.

…Лезут глаза его светлости на лоб.

Помнит, видать, не забыл, чего на Табладо случилось!

Однако же и мне руку сунул, не два пальца – всю. Пожал даже.

Год мыть не буду!

Изобразил я поклон повежливее – и дух перевел.

Ушли!

А я снова по сторонам гляжу – спрятаться бы. Вон, арка темнеет! Нырнуть, рыцаря моего прихватить…

– …А посему рад вам представить, дорогие сеньоры и сеньорины, моего дорогого гостя – отважного идальго Алонсо Торибио-и-Ампуэро-и-Кихада, прославившего нашу Кастилию под именем…

Поздно!

– … Дона Саладо!

Зашумело вокруг, точно в водоворот мы попали. Кто расступился, кто ближе подошел, и глядь, вроде как посередине мы оказались. Будто конокрады, когда их возле конюшни прищучат. Слева каменья сверкают, справа сверкают. А уж рожи!

И герцог тут же – рядом. Серьезный такой, важный.

– Ведаете вы, дорогие гости, что Дон Саладо – последний странствующий рыцарь во всей Испании, великий боец с великанами, драконами и василисками. А посему пригласил я его, дабы послушать нам рассказ о его подвигах славных…

Гигикнул кто-то – рядом совсем. Мерзко так, словно его пером пощекотали. Аж дернуло меня!

– …Попросим, попросим его, сеньоры!

Теперь уже не один – десяток целый заржал. Ну точно жеребцы перед случкой! А все остальные в ладоши ударили – дружно так, радостно.

Понял я – не уйти. Словно стена вокруг.

– Просим! Просим! Эх, дядька, дядька!

А Дон Саладо вперед выступает, поклон отдает, шлем поправляет.

А сзади шепоток, мелкий такой, гадкий:

– Сеньоры, да он же кастрюлю надел. Ей-ей, кастрюлю!

Не слышит мой Дон Саладо. Окуляры на нос надевает, свиток из-за пояса достает. Разворачивает… А по толпе уже хохоток – мелкой рябью.

– Достославные сеньоры и сеньорины!…

Стихло все. Только где-то в углу вроде как взвизгнул кто-то.

– Немало смущался я, в столь славный дом собираясь. А потому прошу простить меня за рассказ бесхитростный…

– Про великанов! – хмыкнуло под ухом.

– …По примеру давних сказаний составленный… Прокашлялся рыцарь, свиток к окулярам поднес:

– Полны чудес… Да, полны чудес…

Ущипнул я себя за ухо – не помогло. Выходит, и вправду не чудится мне. Вон, у соседа челюсть отвисла, а у другого вообще – глаза на лоб лезут.

Вот, значит, чего рыцарь мой с бакалавром вместе строчили!

А вокруг странное что-то. Переглядываются благородные сеньоры, плечами пожимают. Кое-кто все еще ухмыляется, но неуверенно как-то. И шепот, шепот…

А Дон Саладо не слышит ничего, не замечает, дальше рубит. И про рыцарей, и про замки заколдованные, про людоедов страшных – и про великанов, понятно. И чисто так, красиво!

Не выдержал кто-то, в ухо задышал:

– Сеньор, а кто он на самом деле? Чьи это стихи?

Отмахнулся я, отвечать не стал. Потому как Дон Саладо про самое интересное заговорил:

Даже не по себе мне стало, вроде как жаром припекло. Одно дело в харчевне подвигами хвалиться, а совсем другое – чтобы в стихах описали. Прямо-таки романсьеро!

…Эх, рано лобастая уехала!

А Дон Саладо все дальше забирает, все круче. И уже не ухмыляется никто, серьезно слушают, головами качают – сочувствуют вроде. А как не сочувствовать, когда Дон Саладо про замок колдовской рассказывать начал. Знакомый такой замок, куда нас с рыцарем моим заманить собрались…

Улыбнулся я, идальго моего калечного вспомнив – как мы с ним у ворот того дома встретились. Конечно, не совсем так все было, но ведь на то и стихи!